Она покосилась на Сакса, но он оставался бесстрастен.

– Экопоэзис, – сказал он. – У нас уже есть биосфера. Это все, что нам нужно. Красивый марсианский мир.

За окнами проносился изломанный пейзаж. Склоны Тиррены были окрашены в хаки миллионами крохотных пятен травы, мха и лишайников, растущих между камней. Рассеянный свет утра освещал холмистую равнину.

Они молча смотрели на Марс. Надя чувствовала удушье, когда пыталась думать об этом. Только бы не мешать все в одну кучу, как там, за окном, где сплелись краски ржавчины и хаки…

Она посмотрела на остатки первой сотни, и внутри нее словно провернулся какой-то ключ. Ее глаза болели, горло все еще сильно саднило, но сон как рукой сняло. Ком в желудке рассосался – впервые с начала революции. Она вдохнула полной грудью и опять посмотрела на лица друзей… Энн злилась на нее, Майя злилась на Койота, все они были избитыми, грязными, красноглазыми. Красные люди, радужки, как круглые фишки из самоцветов, в окружении лопнувших сосудов.

– Аркадий был бы рад, – вырвалось у Нади.

Они встрепенулись. И поняла, что никогда не говорила с ними о нем.

– Саймон тоже, – добавила Энн.

– И Алекс.

– И Саша.

– И Татьяна…

– И все, кого мы потеряли, – выпалил Мишель, пока список не стал слишком большим.

– Но не Фрэнк, – буркнула Майя. – Фрэнк всегда был чем-то взбешен.

Они расхохотались, и Койот спросил:

– А ты у нас продолжаешь традицию, да?

И они снова засмеялись, а она погрозила ему кулаком.

– А Джон? – осведомился Мишель, отпустив руку Майи и обращая к ней свой вопрос.

Майя окончательно высвободилась и свирепо посмотрела на Койота.

– Джон не стал бы рыдать, скорбеть и хмуриться и послал бы Земле воздушный поцелуй, если бы мы могли без нее обойтись! Джон Бун пребывал бы в экстазе!

– Нам не стоит об этом забывать, – сказал Мишель. – Мы должны всегда помнить, как бы он поступил.

Койот усмехнулся.

– Он бы бегал туда-сюда по поезду под кайфом. Вечеринка бы длилась аж до самой Одессы. Музыка, танцы и все такое…

Они посмотрели друг на друга.

– Ну? – произнес Мишель.

Койот сделал приглашающий жест.

– Кажется, никто особо не нуждается в нашей помощи.

– Но все-таки… – начал Мишель.

И тогда они встали и пошли обратно – к головному вагону.