Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Само по себе жалованье стало объектом спора. Недатированный счет в архивах Ватикана показывает, что Джорджо получил жалованье в размере 7 дукатов в месяц, но, как пишет Леонардо, он «утверждал, что ему обещали 8».).[900]
Но вскоре возникли подозрения в неверности и обмане:
«Сначала он попросил сделать некоторые модели в дереве. Как только они были закончены в металле, он заявил, что хочет взять их с собой на родину. В этом я ему отказал и сказал, что дам ему проект с указанием ширины, длины, высоты и формы того, что он должен сделать. Таким образом, мы расстались не с дружескими чувствами.
Следующее заключается в том, что в комнате, где он спал, он устроил себе другую мастерскую, с клещами и инструментами, и там он работал на других. После работы он шел и ел с солдатами швейцарской гвардии, где было много хорошего, хотя ничто не могло удовлетворить его. И после этого он с двумя или тремя другими отправились вместе с ружьями стрелять птиц над руинами, и продолжали делать это до вечера. И когда я послал Лоренцо позвать его на работу, он сказал, что не хочет иметь столько мастеров, которые будут приказывать ему, и что он работал для гардероба вашей светлости. И так прошло два месяца, и время шло, а затем однажды я встретил Джан Никколо, костюмера, и спросил его, закончил ли германец свою работу для Великолепного, и он ответил мне, что это неправда и что он только дал ему пару ружей, чтобы он их почистил.
Так как он редко появлялся в мастерской, но съедал большое количество пищи, я послал ему письмо о том, что, если он хочет, мы можем заключать отдельные соглашения по каждой вещи, которую он сделает, и что я дам ему то, что мы сочтем хорошей ценой. Но он, поговорив со своими товарищами, забрал все из своей комнаты и продал это».
Впрочем, хитрый и прижимистый ученик Джорджо – не главный злодей этого рассказа. Леонардо обижен другим германцем, которого он называет Джованни дельи Спеччи – Иоанн (или Иоганн) с Зеркалами.[901] Он оказывал плохое влияние на Джорджо:
«Этот германец, Джованни, мастер зеркал, бывал в мастерской каждый день, желая видеть и знать все, что здесь делалось, а потом рассказывал об этом и критиковал то, чего он не мог понять… Наконец я обнаружил, что этот маэстро Джованни, мастер зеркал, был причиной всего этого [то есть поведения Джорджо] по двум причинам: во-первых, он сказал, что мой приезд сюда лишил его внимания и благодеяний вашей светлости, и, во-вторых, он сказал, что комнаты этого мастера по металлу [Джорджо] предназначались для работы над его зеркалами, и этому он дал доказательство, а также сделал его [Джорджо] моим врагом. Он заставил его продать, что тот имел, и уйти в его мастерскую с ним [Джованни], где он теперь работает со многими помощниками и производит множество зеркал, чтобы продавать их на ярмарках».
Зеркала, ставшие яблоком раздора в этой истории профессиональной ревности, приводят нас к новому амбициозному проекту, задуманному в студии Леонардо. У художника появилась новая мечта: солнечная энергия – то есть направление солнечного тепла с помощью параболических зеркал:
«Лучи, отраженные от вогнутого зеркала, обладают светом, сравнимым с самим солнцем… И если ты скажешь, что зеркало само по себе холодно и не может передавать теплые лучи, я отвечу, что лучи исходят от солнца и должны быть подобны причине, их породившей, и что они могут проходить через любое средство, через которое ты захочешь их направить. Когда луч от вогнутого зеркала проходит через окна металлической печи, они не становятся горячее».[902]
Упоминание о печах говорит о том, что Леонардо думал о промышленном применении своих опытов. «Синие очки», которые он приобрел по пути через Флоренцию, могли предназначаться для подобных работ, поскольку, как пишет Леонардо, человеческий глаз «не в силах выдержать сияние солнечного тела». Солнечные лучи «поражают глаз таким великолепием, которого невозможно вынести». Как и в рисунках потопа, Леонардо вновь восстает против первобытных сил природы, погружается в поиски чистого, но опасного источника энергии. Как он написал много лет назад: «Тот, кто может пить из фонтана, не пойдет к колодцу».[903]
Интерес к использованию солнечной энергии появился у Леонардо лет семь тому назад. В Кодексе Арундела есть чертежи сжигающих зеркал. Под одним из них он написал: «Это зеркало огня».[904] Принцип сжигающих зеркал был известен еще древним грекам. Архимед с блеском применил их против римской армии, осадившей Сиракузы. Такие зеркала использовались и для пайки. Возможно, таким способом пользовался даже Верроккьо, когда сорок лет назад работал на фонаре флорентийского собора, поскольку в Риме Леонардо пишет: «Вспомни припои, использованные для паяния шара на Санта-Мария-дель-Фьоре».[905] Но в Риме он работает над чем-то более значительным и сложным. Возможно, присутствие в мастерской мастера зеркал Джованни объясняется именно этим. В заметках на голубой бумаге Леонардо описывает «пирамидальную» структуру, которая направит «столько энергии в одну точку», что заставит воду закипеть в «нагревательном сосуде, какие используются на красильной фабрике». (Он добавляет, что подобное устройство можно использовать для подогрева воды в плавательном бассейне – задача не слишком серьезная, но ведь у него были клиенты, которых нужно было удовлетворять.) Многогранный зеркальный прибор можно было использовать и в астрономических целях: «Чтобы постичь подлинную природу планет, открой крышку и помести единую планету на основание, и движение, отраженное от основания, опишет свойства этой планеты». Похоже, Леонардо предвосхитил Ньютонов отражательный телескоп. Его запись сопровождается чертежом, на котором изображен прибор, весьма напоминающий телескоп.[906]
