5. При отсутствии точного определения понятия «противоестественные сношения» представляется слишком много простора субъективной оценке судьи. Хитросплетения, к которым все чаще прибегают в Германии при толковании § 175, показывают, насколько неустойчивы юридические воззрения в этой области. Решающее значение как для этих воззрений, так и для суда имеет объективная сторона преступления (о субъективной стороне обычно даже не спрашивают). Но как установить эту объективную сторону? Ведь большей частью преступление совершается без свидетелей.

6. Теоретические юридические основания в пользу сохранения этого параграфа довольно шатки. Устрашающее действие он имеет редко, исправляющее — никогда, ибо патологические природные явления не устраняются наказаниями; рассматривать наказание как искупление за деяние, которое является наказуемым только с определенной да к тому же еще зачастую ошибочной точки зрения, — значит создавать почву для величайших несправедливостей. Не нужно забывать, что в некоторых культурных государствах этого параграфа уголовного кодекса не существует и что в Германии он является не чем иным, как уступкой общественной морали, которая, однако, оценивает эти преступления с неправильной точки зрения, смешивая извращенность с извращением (перверсией).

7. По моему мнению, подрастающее поколение, равно как и общественная нравственность, в достаточной степени защищены в Германии другими параграфами; между тем § 175 приносит безусловно больше вреда, чем пользы, именно тем, что создает почву для одного из самых гадких и отвратительных явлений — для так называемого шантажа.

Правда, изобличенный шантажист также подвергается наказанию, но он не без основания рассчитывает, что жертва не доведет дело до крайности, то есть до суда. В худшем случае такой субъект может без особого вреда для своей репутации просидеть некоторое время в тюрьме, между тем как его жертва лишается чести, состояния и нередко кончает жизнь самоубийством.

8. Если законодатель полагает, что отмена § 175 может оставить без защиты немецкую молодежь, то во всяком случае было бы вполне достаточно для этой цели, если'бы § 1761 был распространен на лщ обоего пола (в настоящее время этот параграф имеет в виду безнравственные поступки, совершенные с насилием или угрозой только над лицами женского пола). Такой параграф имеется во французском уголовном кодексе. Кроме того, можно было бы предложить изменить § 1733 в смысле повышения возраста (теперь 14 лет), с которого проти-вонравственные преступления против подростков уже считаются ненаказуемыми. Это было бы также полезно для защиты девушек, которые в 15 лет крайне редко обладают той интеллектуальной зрелостью и самостоятельностью, которые необходимы для того, чтобы защищать свою честь. Юношам (приблизительно до 16-летнего возраста) это принесло бы гораздо более существенную пользу, чем § 175, который, как известно, карает только педерастию (по новейшему толкованию еще и действия, имеющие сходство с совокуплением), а онанирование и другие безнравственные деяния оставляет безнаказанными. Между тем лица с извращенными половыми ощущениями опасны для молодежи именно этими действиями, к педерастии же они прибегают лишь в исключительных случаях. Начиная с определенного возраста — хотя бы, например, с 18 лет, когда имеется уже достаточная степень интеллектуальной и моральной зрелости, — безнравственные деяния между мужчинами, совершаемые с взаимного согласия и за закрытыми дверями, не должны подлежать наказанию. Законодатель не имеет на это права, да это и не составляет его обязанности. Каждый отвечает здесь сам за себя; ничьи интересы — ни частные, ни общественные — здесь не нарушаются.

То, что мы с точки зрения действующего закона говорили относительно врожденного гомосексуализма, это в значительной своей части приложимо и к приобретенному. И здесь при оценке преступления громадное значение и в диагностическом, и в судебном отношении имеют неврозы, сопровождающие аномалию.

Громадный психопатологический, а нередко и криминальный интерес представляет то обстоятельство, что лица с превратным половым чувством, встречая отказ или измену со стороны возлюбленного, способны проявить все те психические реакции в форме ревности или мести, которые мы привыкли наблюдать в отношениях между мужчинами и женщинами и которые нередко ведут к тяжким насилиям со стороны оскорбленного по отношению к бывшему объекту любви и к похитителю счастья.

Подобные факты являются лучшим доказательством в пользу того, что при превратном половом чувстве имеется глубокое, конституциональное изменение всей сферы мышления, чувств и стремлений и что нормальный характер ощущений и развития вполне заменяется гомосексуальным. В качестве примера, показывающего, на какие поступки может толкнуть отвергнутая или обманутая любовь, я приведу следующий примечательный случай, заимствованный из американской судебной хроники последнего времени. При этом считаю долгом поблагодарить доктора Бёка в Троппау за выборки, сделанные им для меня из газет и судебных документов.

Наблюдение 246. Девушка-гомосексуалистка убивает свою возлюбленную, не отвечавшую ей взаимностью.

В январе 1892 г. в г. Мемфисе (Северная Америка) молодая девушка Алиса М., принадлежавшая к одной из знатнейших в городе семей, убила свою подругу Фреду У., также происходившую из аристократических кругов. Убийство было совершено на людной улице. Убийца нанесла своей жертве несколько глубоких ран в шею бритвой.

Исследование дало следующие результаты.

Алиса тяжело отягощена со стороны восходящего поколения матери: дядя и несколько двоюродных братьев были душевнобольными: мать сама имела психопатические задатки и после каждых родов страдала «пуерперальным психозом»; впоследствии у нее развилось состояние слабоумия с идеями преследования.

Брат преступницы долгое время страдал помешательством, будто бы после солнечного удара.

Алисе 19 лет, она среднего роста, некрасива. Лицо имеет детское выражение и по сравнению с величиной тела мало. Асимметрия: правая половина лица развита сильнее, чем левая; нос «удивительно неправилен», взор острый. Алиса — левша.

Со времени наступления половой зрелости часто страдает тяжелыми и продолжительными припадками головной боли; раз в месяц у нее появляются носовые кровотечения; часто бывают приступы дрожания всего тела. Один раз такой приступ сопровождался потерей сознания.

Алиса была нервозным, раздражительным ребенком, отставшим в своем развитии. Детские игры, а в особенности игры девушек, никогда не привлекали ее. В возрасте 4–5 лет ей доставляло большое удовольствие мучить кошек, сдирать с них кожу или вешать за ногу.

Она предпочитала играть в обществе своего маленького брата и, напротив, чуждалась сестер; она соперничала с ним в катании юлы, в игре в бейсбол и футбол, в снежки и во всякие другие буйные игры. Она была любительницей лазания и обнаруживала в этом большую ловкость. С особенным удовольствием она посещала конюшни, где стояли мулы. Когда ей было 6 или 7 лет, отец ей купил лошадь; она стала за нею ухаживать, кормить ее, научилась ездить верхом без седла — по-мужски. И впоследствии она часто занималась тем, что чистила лошадь, мыла ей копыта, водила ее за уздцы по улице; она умела запрягать лошадь, понимала толк в сбруе, умела чинить ее.