в Касабланке встречу между главой Мосада генералом Хофи и шефом египетской военной разведки генералом Камалем Хасаном Али. Хасан Али был потрясен информацией о заговоре с целью убийства Садата, тем более что израильтяне предоставили ему все детали, включая имена и каирские адреса террористов. Действуя на основе полученных данных, египетская полиция арестовала заговорщиков; затем, в июле, египетские вооруженные силы нанесли мощный превентивный удар по основной ливийской военной базе, расположенной в 22 милях от западной границы Египта.

Садат был искренне благодарен израильтянам. На него произвела крайне неблагоприятное впечатление недавняя победа Бегина на выборах, равно как и то обстоятельство, что он включил в свой кабинет таких “ястребов”, как генералы Даян, Шарон и Вейцман. Однако он отреагировал соответствующим образом и на информацию, полученную в Касабланке, и на израильские обращения, переданные через Чаушеску и Саида Мерей. Вот почему египетский президент ответил, через посредство Марокко, что готов выслушать серьезные израильские предложения. В начале сентября 1977 г. Даян отправился с секретной миссией в Фес (через Париж) на личном самолете короля Марокко. Хасан проинформировал своего израильского гостя, что Садат и в самом деле заинтересован в заключении двустороннего соглашения. Через две недели, 16 сентября, Даян снова вылетел в Марокко. Там, в Рабате, его ждал заместитель премьер-министра Египта Хассан аль-Тохами.

Тохами сообщил Даяну о готовности Садата, вместо нежелательной для обеих сторон Женевской конференции, начать секретные двусторонние переговоры о разрешении израильско-египетского конфликта мирным путем. Однако Израиль должен будет, в качестве предварительного условия, вернуть Египту весь Синайский полуостров, а также достигнуть “договоренности” по палестинскому вопросу, в рамках которой Западный берег и Газа будут связаны с Иорданией. Со своей стороны, Садат готов предоставить Израилю любые возможные гарантии безопасности, включая даже размещение контингентов ООН по обе стороны границы в Синае. Даян отреагировал на это предложение с присущей ему прямотой. Израиль, разъяснил он, готов к восстановлению полного египетского суверенитета над Синаем, за исключением ключевых авиабаз у Акабского залива и поселений на Синае, в северо-восточной части полуострова. Кроме того, Израиль не намерен эвакуировать свои поселения, расположенные на Западном берегу. При этом Даян заметил, что эти и другие вопросы могут быть “уточнены” в будущем. Реакция Тохами на это была уклончивой. Во всяком случае, перед отъездом по домам они договорились через две недели вернуться в Марокко с более конкретными предложениями.

На следующий день, уже в Иерусалиме, Даян сообщил Бегину о результатах встречи. Премьер-министр выразил свое несомненное удовлетворение. Теперь он мог позволить себе прекратить разговоры о столь ожидаемой Картером Женевской конференции. Ответ из Каира прозвучал более чем внятно, свидетельствуя о появлении новых — и лучших — возможностей. Так оно и было. Садат со всей очевидностью проявлял готовность к новому курсу отношений между двумя странами. Позже он писал: “Именно тогда я, едва ли не бессознательно, обратился к внутреннему источнику своей силы, которую я обнаружил в себе, еще будучи узником камеры № 54 в Центральной тюрьме Каира [при англичанах], — силы, которую можно назвать талантом, или способностью, к осуществлению перемен”. Он решил принять новую стратегию, которая должна рассеять все сомнения Израиля. И вот 30 октября египетский президент вылетел в Бухарест, чтобы обсудить ситуацию в частном порядке с Чаушеску. “Я спросил Чаушеску, какое впечатление на него произвел Бегин. Он ответил мне: “Бегин хочет найти решение””. Как Даян дал понять Тохами, израильский премьер-министр мог и смягчить свою позицию по Синаю. На следующий день Садат вылетел из Бухареста в Тегеран. Шах Ирана Мухаммед Реза Пехлеви[293], сторонник умеренной позиции в арабо-израильском конфликте (Гл. XXXII. Иран — контрас: израильский след), также настоятельно рекомендовал Садату вступить в прямые переговоры с Бегином. Именно в ходе этой своей поездки Садат принял эпохальное решение: он отправится с визитом в Израиль.

Это действительно стало решением огромной важности — и притом полностью в духе Садата. Стремление к эффектным ходам было у него в крови — взять хотя бы его шпионские действия в пользу нацистской Германии, участие в покушениях на английских и египетских официальных лиц, не говоря уж о высылке советских военных специалистов из Египта и решении открыть в 1975 г. судоходство по Суэцкому каналу. Но эта, последняя, инициатива Садата была поистине ни с чем не сравнимой. Он вознамерился предложить всем арабским лидерам отправиться вместе с ним в израильский кнесет. Правда, дальше намерения дело не пошло. От своей инициативы в полном объеме Садату пришлось отказаться уже после первых ее обсуждений с королем Саудовской Аравии Халедом[294] и королем Иордании Хусейном. Тем не менее Садат решил не отступать от задуманного и отправиться в Иерусалим в одиночку. И вот 9 ноября, выступая перед Народным собранием Египта, Садат сказал: “Я готов отправиться в израильский парламент и там обсудить с ними этот вопрос [израильского отвода войск]”.

Эффект этого заявления был ошеломляющим. Исмаил Фахми[295], министр иностранных дел Египта, немедленно подал в отставку. Джимми Картер смешался и не нашел что сказать. Первая реакция Белого дома, выразившаяся в несколько растерянной поддержке инициативы Садата, последовала лишь несколько дней спустя. Впрочем, не меньшую растерянность проявил и Бегин — хотя он-то как раз сумел собраться и тут же направил (через посольство США в Тель-Авиве) официальное приглашение египетскому лидеру посетить Израиль и выступить в кнесете, назначив дату 20 ноября. Садат немедленно ответил согласием (через посольство США в Каире). Правда, перед этим, 16 ноября, он посетил Дамаск, чтобы разъяснить ситуацию Хафезу Асаду, но это была пустая трата времени. Сирийский лидер объявил по этому поводу день национального траура, и его чувства разделяли во всех странах арабского мира. В Израиле же, на фоне всеобщего естественного возбуждения, началась подготовка к визиту. Была приглашена первая группа египетских представителей, чтобы незамедлительно приступить к работе по обеспечению мер безопасности. Десять тысяч израильских полицейских были приведены в состояние полной готовности. Врачи в больницах дежурили в режиме неотложной помощи, и были сделаны запасы крови для переливания — с учетом групп крови Садата и его сопровождающих. Военные оркестры срочно разучивали египетский национальный гимн.

И наконец, 19 ноября 1977 г., в субботу к вечеру, Садат отбыл в Израиль. После того как президентский самолет вошел в воздушное пространство Израиля, почетный эскорт из четырех израильских истребителей сопровождал его до аэропорта имени Бен-Гуриона. Миллионы израильтян у телеэкранов смотрели, как египетский президент и его сопровождающие шли по красному ковру, под звуки артиллерийского салюта наций, обмениваясь рукопожатиями с израильскими государственными деятелями. Потом президентский кортеж направился в иерусалимскую гостиницу “Царь Давид”. На следующее утро египетская делегация молилась в мечети