Наталья закончила автореферат, отдала флешку Алексею. Он отвез ее Маше, которая должна распечатать и передать готовую диссертацию Натальиному руководителю. Наталья откровенно скучала без работы и в большей степени без Полины.

А потом вдруг началось. Алексею позвонил рапирист Андрей и попросил о встрече. Он так волновался, что Алексей тотчас заказал ему пропуск и сам почемуто стал нервничать. Андрей почти влетел в кабинет и сходу начал быстро говорить, путаясь и глотая слова.

– Я, это, знаю, кто их убил. Африка раскололся. Вчера, того, перепил, не я, а Африка. И… Слушай, дай водички, – вдруг попросил Андрей, как-то странно посмотрев на Алексея.

– Ты что, с похмелья? – спросил Алексей, наливая в стакан воду из чайника.

– Да нет, – досадливо отмахнулся Андрей, большими глотками осушая стакан, – не я, а Васька Африка вчера напился, а я на остановке. А он в дупель. Ну, я его посадил на скамейку и думаю, что с ним делать, заметут в трезвак, потом на работу никуда не возьмут. А тут такси. Ну, я таксисту денег, довези, мол. А Васька говорит: «Мне домой нельзя, меня убьют». Я думаю, все, крышняк отъехал. Смотрю, а он весь трясется от страха и не такой уж пьяный, и пьянее видали. Я его отвез к маме на квартиру. Она пока у сестры живет. А он один оставаться боится. Я говорю, колись, а то быстро из квартиры выброшу. Он и рассказал. Говорит, его какая-то Лидия просила свести с домработницей убитого ювелира. Васька никакой домработницы, конечно, не знал, но эта Лидия ему понравилась, ему захотелось с ней это самое. И он набрехал, что всю семью знает, и домработницу тоже.

– Погоди, где Лидия и где твой Африкантыч? Как они соприкоснулись? Никак не могли.

– Я этого не понял. И вообще, долго рассказывать. В общем, командир, я его на ключ закрыл в маминой квартире. Поехали, а?

Алексея долго упрашивать не пришлось, он вмиг собрался, предупредил дежурного, и они с Андреем поехали. Квартира оказалась совсем недалеко, и пешком они дошли бы быстрее. Андрей открыл дверь и крикнул, снимая обувь:

– Африка, ты где?

Дверь боковой комнаты медленно приоткрылась, и из нее высунулась заспанная физиономия гражданина Филиппова – Африкантыча.

– Ты это кого привел? – спросил он, закрывая дверь и вдвигаясь обратно в комнату.

– Выходи, поговорить надо. – А пожрать привез?

– Будет тебе и белка, будет и свисток, только поговорить надо, еще раз говорю тебе пока человеческим языком. Потом разговор будет суровый.

И Андрей как-то очень выразительно повел плечами и для большей убедительности показал кулак.

Африкантыч полностью выдвинулся из двери и, независимо насвистывая что-то очень не похожее на мелодию, направился в туалет.

Алексей с Андреем прошли на кухню. Андрей достал сковородку, яйца, масло. Откуда-то появился белый батон, который щедро был порезан на крупные ломти. Африкантыч все заседал в туалете, видимо, решил там поселиться. Андрей, которому, видимо, надоело ждать, громко позвал:

– Васька, выходи, а то я сейчас дверь вынесу.

Васька, конечно, вышел, долго мыл руки на кухне, еще дольше вытирал их бумажным полотенцем. Наконец, гигиенические процедуры закончились, он тяжело вздохнул и бочком приткнулся на табуретку возле стола.

– Есть будешь? – сурово спросил Андрей. Африкантыч сглотнул слюну и кивнул:

– Буду.

– Это хорошо, только еду еще надо заслужить. Давай-ка рассказывай, что ты знаешь про убийство ювелира.

Алексей во время этого спектакля сидел расслабленно в единственном кресле. Он не думал¸ что узнает что-то новое. Скорее всего, этот Африкантыч – типичное трепло. Знать ничего не знает, но выдумывает, чтобы набить себе цену.

– Че рассказывать-то? – спросил Африкантыч.

– То и рассказывай, что мне рассказал.

Африкантыч будто замялся, осторожно взглянув на Алексея. Алексею было понятно: он хочет, чтобы его попросил большой начальник. Не будет он его ни о чем просить. Не хочет рассказывать, пусть не рассказывает – дело его. Но Африкантыч, еще немного помявшись, стал говорить:

– В общем, Лидия эта, которую я у вас в отделении видел, мне знакома. То есть, как знакома, не знакома, а я ее знаю. Мишка Коваленко ее приводил ночевать к себе раньше. Ну, раньше, еще до крали. Она девка простая, пожрать, выпить – все с собой привозила. Ну, мне она очень нравилась. И я ей тоже.

Тут он соврал, потому что странно дернул шеей и оглядел уважаемое собрание. Никто даже бровью не повел. Африкантыч приободрился и, решив, что его ложь проглотили, стал развивать тему:

– Она так и сказала: «Василий, ты мне нравишься, я бы с тобой жила, если бы не Мишка». Но я говорю, что Мишка мне дружбан и…

– Нельзя ли ближе к делу? – перебил его Алексей, выразительно посмотрев на часы.

– А че? Можно. В общем, я ее долго не видел. А когда часы мне Мишка принес, он был с ней, с Лидией. Они на такси приехали, и тачка их ждала. Я сказал, че, мол, водилу держите, и деньги тикают. Они засмеялись, типа не твои деньги, нечего и считать. Ну, не мои так не мои. Мне че? А потом она говорит: «Василий, а ты не можешь свести меня с домработницей Горчаковых? Я знаю, что вы в хороших отношениях». Это, я, в общем, как бы это сказать…

– Соврал, – подсказал Андрей.

– Да, соврал маленько. Мы тогда около дома ихнего на тачке стояли, ждали Мишку, а тут девчушка такая из подъезда бежит. Я ей махнул через окно, и она мне тоже махнула. Так просто махнула, мы с ней никогда не встречались. Лидка спрашивает: «Это знакомая твоя»? Я говорю, ну не то чтобы знакомая, так, переспали пару раз. Лидка говорит: «Ничего себе, Настюха дает, а по виду не скажешь». И оказалось, что эта Настюха работает у Горчаковых, которых Лидка через ихнего племянника знает. Я тогда подумал, что мне кранты, узнают, что я с ней незнаком, смеяться будут. А ничего, не узнали.

– Так, это все лирика, – перебил его Алексей. – Что конкретно по делу можешь рассказать?

Он уже жалел о потерянном времени.

Африкантыч замахал руками и показал жестами, что все еще впереди.

– В общем, часы оставили, а вечером Лидка приехала типа к Михаилу. А Мишка-то еще полгода назад из этой квартиры выехал, сказал, дешевле нашел. Ну, приехала, значит, а сама вся встрепанная какая-то. Постучалась к Мишке в квартиру, а там, понятно, чужие люди. И ко мне стучит. Я выхожу, а у нее губы трясутся, говорит, пусти, посидеть у тебя можно? Ну, я пустил, а еды у меня никакой, только бутылка водяры была. Она полбутылки сразу выпила, закосела и давай рыдать. Душегубка, мол, я, таких людей погубила. Я тогда ничего не понял. Она посидела еще и по мобиле тачку вызвала и уехала. Типа успокоилась. А когда нас всех вызывали по убийству, я этот вечер вспомнил и испугался. А вчера мне какая-то старушенция звонила и грозилась, что если я про Лидию когда-нибудь упомяну, то меня найдут и убьют.