20/III-1942 г[ода]

Встали, как обычно, в 9 час. Выпили чайку и поели хлебца с маслицем. Мама пришла и ушла обратно на работу колоть лед. Пришла в 3 часа. Стали варить [на] суп бульон из оставшегося мяса. Аля пошла за 600 г хлеба – не дают. Разделили 300 г и выпили чайку с песочком. Вот и весь обед. Очень хочется жрать, но что поделаешь, раз нечего. Мама купила мне книги. Шесть книг стоят 5 рублей. Завтра буду читать книги вместо еды. В 7 часов т[етя] Маня все-таки достала 300 г на 24-е. Сразу съели и не почувствовали. На этом легли спать.

23/III-1942 г[ода]

Весь день был такой же. Ночевал знакомый из Сестрорецка. Сказал, что 8-я школа взорвалась. Наверно, и от нашего дома ничего не осталось.

24/III-1942 г[ода]

Встал в 8 часов. Попили чайку, как всегда. Только сегодня рано, потому что т[етя] Маня идет в баню на Охту Скорее бы открылись поблизости бани, а то я уже с 4 декабря. Такой стал грязный, дак прямо ужас. И вши уже появились. Да притом в Ленинграде уже начался сыпняк. Вот бани бы открыли, и сразу бы стало лучше. Мама пошла на работу, придет часов в 5. Сегодня от нас уходят В. П. с семьей. Теперь нас будет меньше на целых четыре человека. Пришла М. П. от своих и говорит, что в первых числах апреля пойдут трамваи.

Вернулась т[етя] Маня. Баня закрыта. Вымоется дома, а то ей завтра надо идти на исследование крови. Пришла мама, достала пропуск в столовую. Получила в столовой две порции гороха и одну порцию вермишели. Горох очень жидкий, прямо просто вода и неразваренный. Вышло по чашечке гороха и по ложке вермишели. Куда лучше, чем тюря. Вырезали 80 купонов. Завтра мама опять попросит пропуск. А то Андреенко, когда еще скажет. В 8 часов попили чайку и легли спать, но уже без В. П. Скоро будем и мы перебираться.

25/III-1942 г[ода]

В 6 часов [по радио] говорил Андреенко. Говорил про крупу и масло. Крупы иждивенцам – 200 г, рабочим – 300 г., масло растительного рабочим – 200 г, иждивенцам – 100 г и мясо с 26-го рабочим – 300 г, иждивенцам – 100 г. Слава аллаху, теперь мы спасены. Аля сходила за маслом. Достала подсолнечного масла. Очень вкусно. Мама взяла у В. П. чашечку гречи. Мы ее уже растолкали, и как раз к кузнецу привезли крупу. Достали овсянку. Пришлось варить гречу, а В. П. отдать овсянку. Сварили суп, как хорошо. Давно уже мы не ели такого супа. После обеда легли спать. Сегодня на 800 г. Завтра получим 1 кг 100 г и уже за два дня вперед лезть не будем. Завтра сварим овсяный суп, и, может, мама сделает котлетки. Мама пошла с 8 часов до 9 утра дежурить. Завтра будет свободная целый день. Завтра маленечко начнут убираться.

26/III-1942 г[ода]

Встал в 9 часов. Выпили чайку и хлебца с подсолнечным маслом и сахарным песком. Этот песок нам дала в долг В. П. Выпили чайку, и как будто ничего. После чая стали убираться, и время прошло быстро. Только в 4-ом часу затопили печку. Мама ходила к кузнецу за мясом. Не достала. Там одни только кости. Стали варить суп. Съели по две тарелки супа. И как будто немного сыт.

Документы[75]

Из выступления секретаря горкома партии А. А. Кузнецова на заседании, посвященном награждению работников ленинградской промышленности[76]

23 февраля 1942 года

Несмотря на то что у нас в Ленинграде большая смертность, вы знаете об этом, мы этого от вас не скрываем, несмотря на то что город подвергался неоднократным бомбардировкам ‹…› (разрушено свыше 500 жилых домов), несмотря на голод и лишения, муки и страдания, дух трудящихся нашего города высок, мы его сохранили, и это главное. Мы сохранили народ, мы сохранили его революционный дух и мы сохранили город! Мы не раскисли, мы знали, что будут лишения, мы знали, что 125 г хлеба не являются необходимым прожиточным минимумом – мы знали, что будут большие лишения и будет большой урон. Но ради города – города в целом, ради всего народа, ради Отечества, нашего Отечества, мы на это дело пошли и дух наших трудящихся сохранили – мы тем самым сохранили наш город.

Таким образом, наша русская национальная гордость, гордость ленинградцев не попрана, и мы с вами не опозорили земли Русской.

Французы, вернее французское правительство (нельзя говорить французы, виновато бездарное французское правительство), еще за много километров, за сотню с лишним километров немцев от Парижа объявили уже Париж открытым городом, уже сдали Париж немцам, мотивируя тем, что они сохраняют тем самым город. Город, как здания, как улицы, парки, сады – да, они сохранили, но они не сохранили самостоятельность французского народа, его революционной независимости, его национальной гордости. Пусть не хватает несколько сот домов в Ленинграде, пусть разрушено много водопроводных и канализационных магистралей, пусть много погибло от бомбежек, от воздушных нападений на Ленинград, пусть погибло много голодной смертью трудящихся Ленинграда, но мы все же сохранили большинство ленинградцев, сохранили национальную русскую гордость, мы сохранили ленинградцев для нашей страны, для нашей партии. ‹…›

В дальнейшем мы не гарантированы от воздушных бомбардировок, от артиллерийских обстрелов и т. д. Это мы должны иметь в виду. Но в то же время я должен сказать, что мы имеем сейчас уже вполне приличные запасы продовольствия и отдаем установленные нормы потребления для Ленинграда, выдаем регулярно. Вы это замечаете. В этом большая заслуга товарища Жданова, который приложил все силы к тому, чтобы на Ладожском озере создать автомобильную дорогу. Мы сейчас завозим до 3,5 тысяч тонн в сутки, а расходуем 1 тысячу тонн в день. Таким образом, мы складываем запасы ежедневно на три дня вперед.

Мы должны, товарищи, сейчас готовиться к восстановлению нашей промышленности. Все, как вы знаете, соскучились по работе. И много пороков рождается благодаря тому, что люди не работают на предприятиях. Многие непорядки в нашем хозяйстве не нужно скрывать от вас, а именно через вас нужно влиять на население. Не нужно скрывать, что известная часть распустилась. Люди не стали ходить на предприятия даже для отметки и не хотят работать на общественно полезных работах. А ведь для нас правительство, товарищ Сталин, только для нас, ленинградцев, вынесли решение о выплате всем зарплаты, несмотря на отсутствие работы на предприятиях, но при условии, что все используются на общественно-трудовых работах. Люди же на предприятиях не