– Тогда почему ты молчишь о прочем? Ведь не может ничего не происходить!

– Не может, – согласилась она и надолго задумалась, потом добавила: – Аю не хочет говорить.

– Но почему? – в который раз повторил я, хотя уже догадывался об ответе.

Не угадал.

– Потому что нельзя.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я и подогнал коня. Мы не брали с собой слуг, поэтому говорить можно было свободно. – Что это за запрет такой?

– Эйш умный. Сам догадается, – был ответ.

Я пораскинул мозгами и спросил:

– Все настолько хрупко и зыбко, что ты боишься нарушить равновесие, если расскажешь о своих видениях? Будущее не предопределено, но если я буду знать, чего ожидать, то стану действовать совсем не так, как поступил бы, не зная вовсе ничего, и тогда… Что может случиться тогда?

– Что угодно, – сказала Аю, глядя на небо. – Может, ничего плохого. Может, Эйш выберет правильно.

– Но я точно так же могу сделать верный или неверный выбор, не представляя заранее, с чем столкнусь!

Каюсь, порой я отчаивался понять жену…

– Это другое, – серьезно ответила она. – Тогда Эйш будет поступать так, как велит ему сердце, а не разум. Так он тоже может ошибиться. А может сделать все правильно. Но если станет слишком много думать заранее, ошибется почти наверняка.

– Будем считать, я понял, – пробормотал я. – Неопределенная неопределенность – это такая штука, которую можно изменять как угодно и сколько угодно, все равно что лепить какую-нибудь миску из влажной глины. С определенностью все намного хуже: если глина хоть немного подсохнет, то тронь – и миска пойдет трещинами, а то и вовсе развалится. А собрать куски и заново замешать раствор не выйдет, потому что реальность – не глина…

– Эйш правильно понял, – кивнула Аю и улыбнулась.

Сейчас, когда закатное солнце отбрасывало длинные резкие тени, она выглядела старше своих лет, и я в который раз вспомнил о том, насколько же короток человеческий век. Казалось, лишь вчера я привез Аю в Адмар, смеялся ее удивлению – здесь ведь все совсем не так, как на ее родине и тем более в Арастене, помогал вжиться в наш мир, наблюдал, как она становится его и моей частью… Неотъемлемой частью. Которая рано или поздно все-таки…

«Рано задумался об этом», – одернул я себя, но на ум тут же пришли слова змеедевы: «Она скоро умрет». Что она имела в виду? И скоро – это по ее меркам, по моим, по человеческим? Уже не спросишь… Да и не хотел бы я, если честно, снова повстречаться с дочерью Золотого Змея!

– Эйш, приехали, – негромко окликнула Аю и углубилась в тень цветущих слив.

Здесь было на удивление прохладно, а еще мне почудилось, будто где-то в глубине сада поет соловей. Едва слышно, но… Впрочем, с Фергии сталось бы наколдовать и соловьев, и красногрудок, и кто там еще водится в Арастене и на Севере? Лишь бы снежного медведя не привела, подумал я и невольно развеселился.

– Приехали наконец! – радушно встретила нас Фергия.

Она сидела на крыльце, босая, в одной безрукавке и закатанных выше колен штанах. Не привычных ее шароварах, в карманах которых можно спрятать алефанта, а обычных, какие носят арастенские моряки. Судя по тому, как капало с ее косы, Фергия недавно вынырнула из своего пруда, а теперь обсыхала на ветерке и вид имела самый что ни на есть затрапезный.

За спиной ее, на террасе, полыхали синие огни, как в прошлый раз, окружая стол.

– Аю привезла угощение, – сказала моя жена.

– Замечательно! – последовал ожидаемый ответ. – А то Ургуш опять спалил котелок, бездельник безрукий, поэтому ужинать пришлось всухомятку. Надеюсь, вы не голодные?

– Нет, мы дома перекусили, – вздохнул я. – А что, вы не можете починить этот котелок? Вы же маг!

– Могу, – кивнула Фергия и принялась сосредоточенно выжимать косу. На ступени капало. – Но не буду. Пускай этот негодяй новый купит, или из жалованья у него вычту, я еще не решила.

– Вы ему что, даже платите? – поразился я.

– За кого вы меня держите, Вейриш? – покосилась она. – Плачу, конечно. Немного, но на большее ему рассчитывать не приходится, сами понимаете. В любом случае, на котелок ему хватит… Ургу-у-уш! Лошадей возьми!

– Иду-у, шади! – раздалось в ответ.

На этот раз Ургуш прибежал бодрой рысью, не пытаясь изобразить смертельно больного. Видимо, чувствовал за собой вину, а может, Фергия сделала ему строгое внушение.

– Присаживайтесь, – пригласила она и глянула на небо. – Гости скоро прибудут.

– Ваши птички следят?

– А как же… Братья уже здесь, но я велела им укрыться в доме. Не хватает только Ларсия, и он, похоже, явится потемну.

– Фергия, вы, может, посвятите нас в свои планы? – безнадежно спросил я, и она отрицательно покачала головой. – Но почему?

– Чтобы реакции были естественными, – ответила она. – Иначе вы, чего доброго, все испортите ухмылкой или нелепым движением брови… Да-да, оно именно нелепое, верно, Аю?

Та не ответила, но улыбнулась так, что стало ясно: когда я иронически заламывал бровь, подражая арастенским великосветским щеголям, ее разбирал смех. Раньше нельзя было сказать, чтобы я не позорился?..

Впрочем, об этом мы еще потолкуем, а пока я покорился неизбежному.

Ждать Ларсия пришлось долго, и я бы извелся, если бы не прихваченные Аю из дома яства. Да и Фергия покривила душой: кое-что Ургуш все-таки сумел приготовить, и теперь я заедал обиду сыром с жаренными на камнях лепешками и запивал ойфом. К счастью, его тоже варил Ургуш и, хоть немного передержал на огне, употреблять напиток можно было без риска для жизни.

Фергия с Аю шептались о чем-то, мне не было слышно, да я и не старался разобрать слова. Если они говорят о чем-то серьезном, то Фергия наверняка подстраховалась заклинанием, а если обсуждают мужчин, к примеру, то мне и вовсе лучше не слушать…

Ларсий приехал уже затемно, один, и с коня слез сам, пускай и не без труда. Казалось, он похудел со времени нашей последней встречи, хотя состоялась она совсем недавно, лицо осунулось, и глубокие складки возле рта придали ему выражение одновременно горестное и недоброе.

– Присаживайся, шодан, – сказала ему Фергия после приветствия и кивнула на свободный стул на веранде. – Сейчас прикажу подать ойфа. Ургу…

– Не надо, – прервал Ларсий, тяжело поднялся по ступеням, миновав расступившиеся перед ним синие огоньки, и уселся на предложенное место. – Лучше воды… И не тяни, колдунья, скажи: удалось тебе что-нибудь узнать?

– Да, – коротко ответила Фергия, наполнив его чашу чистой водой. – Но, боюсь, тебе недостаточно будет этого ответа.

– Говори, я сам решу, достаточно или нет.