Мотив тяжелой гнетущей мысли – см. 6.10, 39.9.

45.11 C. 108–109. …в этом самом переулке навстречу мне шли четверо… Я сразу их узнал, я не буду вам объяснять, кто эти четверо… Как бы вам объяснить, что у них были за рожи? да нет, совсем не разбойничьи рожи, скорее даже наоборот, с налетом чего-то классического… Где, в каких газетах я видел эти рожи?.. —

Законные ассоциации – с четырьмя классиками марксизма-ленинизма: Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным, профили которых, наложенные друг на друга с небольшим смещением, являлись непременным визуальным атрибутом партийных газет, журналов, пропагандистских плакатов и транспарантов вплоть да конца 1950-х гг. (после разоблачения культа личности Сталина его профиль вместе с тремя другими классиками уже не помещали). Отсюда и логичный вопрос Венички: «В каких газетах я видел эти рожи?»

Встреча с вождями мирового пролетариата и монстрами в ночной Москве, в районе Кремля, до Венички представлялась Мандельштаму:

«Ночью на Ильинке, когда Гумы и тресты спят и разговаривают на родном китайском языке, ночью по Ильинке Ходят Ленин с Троцким в обнимку, как ни в чем не бывало.

Вий читает телефонную книгу на Красной площади. Поднимите мне веки… Дайте Цека…» («Четвертая проза» (16)).

Кроме того, возможны ассоциации и с римскими легионерами, участвовавшими в казни Иисуса Христа, поскольку другое название римского профиля – классический. В Новом Завете воинов, участвовавших в казни Христа, именно четверо: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части» (Ин. 19: 23). В этом контексте упоминание о разбойниках (рожи «совсем не разбойничьи») также вполне закономерно: римские воины (с классическими профилями, «не разбойники»), кроме Иисуса, распяли на Голгофе еще и двух разбойников: «Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую» (Мф. 27: 38; см. также Мк. 15: 27; Лк. 23: 32–33).

Там же, в Новом Завете, перед лицом Сидящего на престоле появляется иная четверка: «Четыре животных говорили: аминь. И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. …Я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. …Я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним…» (Откр. 5: 14, 6: 1, 3, 5, 7–8).

45.12 C. 108. А четвертый был похож… впрочем, я потом скажу, на кого он был похож. —

Возможно, на Сталина – см. 47.10.

45.13 Ночью никто не может быть уверен в себе, то есть я имею в виду: холодной ночью. И апостол предал Христа, покуда третий петух не пропел. Вернее, не так: и апостол предал Христа трижды, пока не пропел петух. Я знаю, почему он предал, – потому что дрожал от холода, да. Он еще грелся у костра, вместе с этими. —

Имеется в виду известная новозаветная история отречения апостола Петра от Христа после его ареста. Путаница в пересказе («вернее, не так» плюс включение в евангельский контекст варианта поговорки «до третьих петухов») имитирует некоторое несовпадение в деталях у евангелистов:

«Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся пред всеми, сказав, не знаю, чтo ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сына Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сына Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И вышед вон, плакал громко» (Мф. 26: 69–75);

«И говорит ему [Петру] Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от меня. Петр издали следовал за Ним, даже внутрь двора первосвященникова; и сидел со служителями, и грелся у огня. Когда Петр был на дворе внизу, пришла одна из служанок первосвященника и, увидевши Петра греющегося и всмотревшись в него, сказала: и ты был с Иисусом Назарянином. Но он отрекся, сказав: не знаю и не понимаю, что ты говоришь. И вышел вон на передний двор; и запел петух. Служанка, увидевши его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них. Он опять отрекся. Спустя немного, стоявшие тут опять стали говорить Петру: точно ты из них Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите. Тогда петух запел во второй раз. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом» (Мк. 14: 30, 54, 66–72);

«Но Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними. Одна служанка, увидевши его сидящего у огня и всмотревшись в него, сказала: и этот был с Ним. Но он отрекся от Него, сказав женщине: я не знаю Его. Вскоре потом другой, увидев его, сказал: и ты из них. Но Петр сказал этому человеку: нет. Прошло с час времени, еще некто настоятельно говорил: точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин. Но Петр сказал тому человеку: не знаю, чтo ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра; и Петр вспомнил слово Господа» (Лк. 22: 34, 55–61);

«Иисус отвечал ему [Петру]: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды. …Раба придверница говорит Петру: и ты не из учеников ли Этого Человека? Он сказал: нет. Между тем рабы и служители, разведши огонь, потому что было холодно, стояли и грелись; Петр также стоял с ними и грелся. Симон же Петр стоял и грелся. Тут сказали ему: не из учеников ли Его и ты? Он отрекся и сказал: нет. Один из рабов говорит: не я ли видел тебя с Ним в саду? Петр опять отрекся; и тотчас запел петух» (Ин. 13: 38, 18: 17–18, 25–27).

Интерес к данному эпизоду проявляли и поэты – например, Кузмин: «Твой петел, Петр, еще не стих!» («Озеро Неми», 1919); и Эренбург: «Пели девы: „Вот Он! Вот Он!“ / Петухи кричали. Трижды / От Него отрекся Петр» («Над книгой Вийона», 1915). Ахматовой же было просто холодно: «Я не прошу ни мудрости, ни силы. / О, только дайте греться у огня! / Мне холодно…» («И мальчик, что играет на волынке…», 1911).

В мемуарах о Венедикте Ерофееве есть замечание: «Апостола Петра [Ерофеев] с любовью вспоминал в эпизоде отречения у костра» (Седакова О. [О Вен. Ерофееве]. С. 101).

45.14 C. 108. …если б испытывали теперь меня, я предал бы Его до семижды семидесяти раз, и больше бы предал… —

«Семижды семьдесят» взяты из Нового Завета, где они непосредственно связаны с апостолом-«предателем» Петром: «Тогда Петр приступил к Нему и сказал: „Господи! Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз?“ Иисус говорит ему: „Не говорю тебе: до семи раз, но до семижды семидесяти раз“» (Мф. 18: 21–22).