— Тогда почитай нам, — просит синьор Гарзарек, указывая рукой в перчатке на зеленую книгу, а мисс Жозефина переводит на него взгляд голубых блестящих глаз, кажущийся одновременно и благодарным, и злобным.

— Вы уверены? — спрашивает она всех собравшихся. — Мне не хочется, чтобы кто-нибудь из вас заскучал.

— Пожалуйста, — просит мужчина, не удосужившийся снять котелок, Мертвая Девочка думает, что его зовут Натаниэль. — Мы всегда любим слушать, как ты читаешь.

— Ну если вы так уверены… — изрекает мисс Жозефина, усаживается на диване поудобнее, откашливается, суетится с блестящими оборками черного атласного платья, которое только выглядит таким же древним, как и стулья, а потом начинает читать. — «А затем пришел огонь, — чеканит она особенным голосом, появляющимся только при чтении, Мертвая Девочка закрывает глаза и слушает. — Он появился повсюду. Лютая волна разрушения, несшая с собой факел — агонию, смерть и пламя. Словно какой-то огненный демон прыгал с места на место. Пламя лилось из полуобвалившихся зданий по всей Рыночной улице.

Я села на тротуар, вытащила из подошв ноги осколки стекла, накинула одежду.

Времени не оставалось».

Так продолжалось следующие минут двадцать или около того, в глазах Мертвой Девочки все вокруг подернулось завораживающим полумраком. Мисс Жозефина читала зеленую книгу, Бобби прихлебывал колу, а восковые вороны не издавали ни звука. Девочка любила слушать, как читает мисс Жозефина. Ее голос становился похожим на ритм дождя в жаркий день или на мороженое — вот такой он был необычный. Хоть бы она выбрала что-нибудь другое. «Сказание о Старом Мореходе», Китса или Теннисона. Но так все равно лучше, чем ничего, поэтому Мертвая Девочка слушает довольная, не важно, что в рассказе говорится только о землетрясениях, пожарах, дыме, о криках умирающих людей и лошадей. Значение имеет только звук голоса, а не слова, а если он нужен ей, то восковым фигурам, замершим на жестких стульях колониального стиля, просто необходим.

Закончив, мисс Жозефина закрывает книгу и улыбается, блеснув острыми зубами.

— Прекрасно, — комментирует Натаниэль.

— Да, невероятно, — добавляет Эдди Гудвайн.

— А ты воистину зловещее создание, Жозефина, — замечает синьор, закуривает толстую сигару и выдыхает изо рта дымного призрака. — Столь прелестная извращенность, завернутая в такую притягательную обертку.

— Тогда я писала под псевдонимом Джеймс Расселл Уил-сон, — гордо поясняет мисс Жозефина. — Они мне даже платили.

Мертвая Девочка открывает глаза, Бобби допивает колу, катает пустую бутылку по ковру взад и вперед, словно скалку по тесту.

— Тебе понравилось? — спрашивает она, мальчик пожимает плечами. — Совсем?

— Ну, не так плохо, как глядеть на упырей, — отвечает он, но отводит взгляд, впрочем, он вообще старается ни на кого не смотреть.

Спустя несколько минут мисс Жозефина неожиданно вспоминает о чем-то находящемся в другой комнате и хочет, чтобы восковые фигуры последовали за ней. Там им нужно обязательно посмотреть на погребальную урну или на медные солнечные часы, на очередную безделушку, спрятанную в кишках огромного захламленного дома. Вороны отправились из гостиной в коридор, болтая и испуская сигаретный дым. Если кто и заметил Бобби с Мертвой Девочкой, сидящих на полу, то притворился, что не обратил внимания. Ей это понравилось, она не любила их безжизненный запах, настороженное отчаяние в глазах.

Мисс Жозефина оставила книгу на диване цвета клюквы, и когда последние вампиры ушли, Мертвая Девочка поднимается и входит в круг стульев, чтобы посмотреть на обложку.

— Что там написано? — спрашивает Бобби, и она читает заголовок:

— «Ужас землетрясения, огня и голода в Сан-Франциско».[61]

Потом Мертвая Девочка поднимает книгу и показывает ее, буквы выдавлены на зеленой ткани выцветшими золотыми чернилами. А под ними женщина в темных одеждах, ноги в огне и воде, хаос вокруг, она склоняется к обрушившимся мраморным колоннам и пьедесталу со словами: «В память калифорнийских усопших — 18 апреля 1906 года».

— Это давно было? — спрашивает Бобби.

Мертвая Девочка кладет книгу на место.

— Если ты мисс Жозефина, то нет, — отвечает она.

Для мисс Жозефины все произошло только вчера или позавчера. Вот бы стать ею… — но подобного рода мысли лучше не заканчивать, а лучше вообще об этом не думать.

— Нам же не надо опять возвращаться в подвал? — спрашивает Бобби.

Мертвая Девочка качает головой:

— Если не хочешь, то не надо.

Потом она идет к окну и смотрит на Бенефит-стрит, на проезжающие машины и живых людей с их крошечными, жалкими причинами ненавидеть время. Через секунду Бобби подходит, встает рядом и берет ее за руку.

Те немногие секреты, что нельзя просто держать в памяти, Мертвая Девочка хранит в старой коробке из-под дорогих сигар, а прячет ее на полке мавзолея у Суон-Пойнта. Аккуратный и опрятный, тот стоит на склоне, резко поднимающемся от края реки, крутом, украшенном мертвецами холме, заросшем летом зеленой травой, где воздух пронизан шорохом колышущихся на ветру веток деревьев. О коробке знает только Бобби, Мертвая Девочка считает, что он сохранит ее секрет. Она редко рассказывает о чем-то кому-нибудь, особенно Гейбл. Мертвая Девочка знает, что та сделает, когда узнает о коробке, ну или думает, что знает, а этого достаточно. Плохо то, что пришлось устроить тайник в мавзолее.

Могильщики замуровали вход в склеп много лет назад, но оставили маленькое отверстие, забранное железной решеткой, прямо под мраморным замковым камнем и табличкой с медной прозеленью и надписью «Стэнтон» на ней, хотя Мертвая Девочка не могла представить почему. Может, чтобы жуки могли выползать наружу или чтобы эти мертвые Стэнтоны могли время от времени подышать свежим воздухом, но места в отверстии не хватало ни для летучих мышей, ни для стрижей, ни для крыс. Тем не менее она с Бобби легко проскальзывала между прутьев, когда хотела посмотреть на старую коробку из-под сигар.

Сегодня ночью посиделки в гостиной дома на Бенефит-стрит затянулись, и когда мисс Жозефина наконец потеряла интерес к восковым воронам и прогнала их прочь (всех, кроме упырей, естественно, которые приходили и уходили, не считаясь ни с кем, по туннелям в подвале), до рассвета остался только один угольно-серый час. Девочка знала, Гейбл уже ждет их в реке, но решила, что несколько минут ничего не изменят.

— Она может прийти сюда за нами, — говорит Бобби, когда они проходят в мавзолей, встает на цыпочки, пытаясь выглянуть наружу, но до решетки ему не хватает целого фута.

— Нет, не придет, — возражает Мертвая Девочка, убеждает себя в том, что Гейбл слишком довольна сейчас, вернувшись во тьму реки. — Она, наверное, уже спит.