дом и снова вышел со словами, что Хёрд захворал и лежит. Иллуги зашел сам, потому что Хёрд так и не пожелал выйти. Иллуги спросил:

– Как твое здоровье, Хёрд?

Тот ответил, что не так плохо. Иллуги сказал:

– Я очень хочу, чтобы ты поехал со мною ко мне на свадьбу и заключил со мною дружбу.

Хёрд сказал, что он мог бы сказать об этом и пораньше, если ему так это важно:

– Не хочу я ехать, потому что ты в этом деле мало меня спрашивал.

Так Иллуги ничего и не добился от Хёрда, кроме заносчивых слов. С тем и уехал. Немного погодя Гейр сказал Хёрду:

– Нам будет больше чести, если мы все-таки поедем на свадьбу. Я пойду приведу коней.

Хёрд сказал, что ему неохота. Гейр сказал:

– Поедем! Мне будет радость, а тебе честь.

И вот Хёрд поехал. Едут они следом за теми. Иллуги очень обрадовался, когда они подъехали, и вел себя, как если бы Хёрд не говорил ему заносчивых слов. Вот приехали они на свадьбу, и их хорошо там встретили. Хёрд сидел рядом с Иллуги. Пир удался на славу. Они поехали с пира все вместе и ехали до Вильборгиного Ключа. Там пути их разошлись. Иллуги сказал:

– Здесь мы с тобою расстанемся, Хёрд, и я бы хотел, чтобы была между нами добрая дружба. Хочу я подарить тебе вот этот щит.

Хёрд сказал:

– У Грима, моего приемного отца, хватает щепок.

И он сказал вису:

Щит никудышный дал мне

Гривен дробитель[314] в подарок.

Эта луна ладьи[315]

Ему самому пригодится.

Пускай делитель колец[316],

Любящий Хлин полотен[317],

Хранит у себя сокровище

До бури костров крови[318].

Тогда Иллуги сказал:

– Ну, прими от меня в знак дружбы это запястье, раз ты не хочешь щита.

Хёрд принял запястье. Это была добрая вещь.

– Не знаю, – говорит Хёрд, – почему у меня предчувствие, что ты не всегда будешь мне хорошим зятем. Но время покажет.

Потом они расстались без многих прощальных слов, но на этот раз мирно.

Приехав домой, Хёрд сказал Торбьёрг:

– Хочу я отдать тебе запястье, которое дал мне Иллуги, потому что я никого так не люблю, как тебя. Ты же помни этот подарок, когда я умру, ибо я знаю, что ты меня переживешь.

Торбьёрг отвечает и говорит так:

Если прослышу,

Что ты и правда

В поле сражен,

Оружьем повержен, —

Замыслом умным,

Тайным советом

Сумею сгубить

Твоего убийцу.

Хёрду было двенадцать зим, когда все это происходило. Он уже сравнялся по силе с сильнейшими людьми округи.

Прошло время. И вот Гейру минуло шестнадцать зим, а Хёрду пятнадцать. Он был тогда на голову выше всех других мужей. Никто не мог отвести ему глаза, потому что он видел всё как есть. У него были прекраснейшие волосы и великая сила. Он лучше всех плавал, был на все горазд. Кожа у него была белая, а волосы светлые. Лицо у него было широкое, и черты лица крупные, нос с горбинкой, глаза голубые и довольно большие, и взгляд острый. Был он широкоплеч, тонок в поясе и крепок в груди, руки и ноги имел стройные и, словом, вырос всем хорош.

Гейр был не так силен, но и ему было мало равных. Он был на все горазд, хоть и не мог сравняться с Хёрдом.

XII

В то лето подошел с моря корабль к Пескам. Хозяином корабля был человек по имени Брюньольв, сын Торбьёрна, сына Грьотгарда, родом из Вика. На корабле было тридцать гребцов.

Они приплыли в Исландию незадолго до тинга. Брюньольв поехал на тинг и жил в землянке у Гримкеля Годи.

Часто он говаривал, что его разбирает любопытство взглянуть на Хёрда.

– Мне много рассказывали, – говорит, – о красоте его и искусстве.

И как раз так вышло, что Хёрд приехал на тинг. Приехал с ним и Гейр, ибо они никогда не разлучались. Необыкновенная любовь была между побратимами, их ничто не разделяло – ни слово, ни дело. Они встречаются с Брюньольвом. Они сразу пришлись друг другу по сердцу. Брюньольв сказал, что ему не преувеличили ни роста Хёрда, ни его красоты.

– По-моему, Хёрд, – говорит Брюньольв, – тебе сейчас самое время поехать в чужие страны и послужить именитым мужам. Я хочу с тобой подружиться и отдать тебе полкорабля.

Хёрд сказал:

– Не слишком ли ты полагаешься на незнакомого человека? Но я, пожалуй, отвечу согласием на твое предложение. Однако ж не обещаю ехать, пока не узнаю, как обстоят дела с моим снаряжением, потому что сейчас у меня мало что есть.

Гейр сказал:

– Хорошее предложение, побратим, и, по-моему, сулит удачу. Я советую тебе согласиться.

Хёрд сказал:

– Не хочу обращаться за помощью к Гримкелю.

Гейр сказал, что напрасно:

– Ведь он очень тебя любит. Хотел бы я, чтобы ты был посговорчивей. И прими с благодарностью то, что предлагает тебе Брюньольв.

Вот едут они с тинга домой. И дома Хёрд рассказал обо всем своей сестре Торбьёрг. Она сказала, что, верно, Брюньольв благородный человек.

Гейр все склонял его к путешествию.

– Хотел бы я, – говорит, – чтобы ты взял себе в услужение Хельги, сына Сигмунда.

Торбьёрг отвечает:

– Я бы не советовала. Мне кажется, все они, родичи Сигмунда, несут с собою одни беды. Никогда не забудется мне то горе, которое я изведала, когда они носили меня по дворам.

Хёрд говорит:

– У меня не лежит сердце к Хельги, потому что они все были виновниками величайшего нашего позора.

И он сказал вису:

Ведомы ль смертным муки

Горше, чем в сердце Торбьёрг?

Брату сама рассказала

Сестра о своих страданьях,

Когда, отдавши Сигмунду

Ауд льдины ладони[319].

Торви обрек сироту

Бродить по дворам, побираясь.

Но Хельги очень домогается, чтобы его взяли, да и Гейр очень за него заступается. Так в конце концов и порешили, что Хельги поедет с ними, и Хёрд сказал, что придет время – они еще об этом пожалеют. Вслед за этим Хёрд просит у Гримкеля товару на шестьдесят сотен, из них двадцать сотен полосатыми тканями.

Гримкель сказал:

– Вот они, гордыня твоя и жадность!

Он молча вышел. Но Сигрид, жена Гримкеля,