– Неужели она не могла написать больше? Ладно, посмотрим, так ли Илэйн придерживается этого… – Внезапно лицо ее просветлело. – Гейбрил, она уже поднялась до принятой! Менее года в Башне – и уже на этой ступени! – Но улыбка исчезла так же внезапно, как и появилась, королева поджала губы. – Когда я доберусь до этого непутевого ребенка, она захочет снова стать послушницей…

«О Свет, – подумал Мэт, – неужели ее настроения ничто не улучшит?» Он решил, что придется прямо сейчас высказать все королеве, но все-таки побаивался ее взгляда, такого, будто Моргейз собирается отрубить кому-то голову.

– Моя королева, случайно я подслушал…

– Помолчи, юноша, – спокойно произнес смуглый мужчина в расшитой золотом одежде. Он был красив – почти так же привлекателен, как Галад, почти так же молодо выглядел, несмотря на седину на висках. Но сложением был крупнее, ростом с Ранда, при этом так же широкоплеч, как Перрин. – Мы выслушаем тебя чуть позже.

Он протянул руку над плечом Моргейз и взял письмо из ее пальцев. Обернувшись, она посмотрела на мужчину – Мэт заметил, что королева была готова вспылить, – но смуглый мужчина положил свою мощную ладонь ей на плечо, не отрывая взора от письма, и гнев Моргейз растаял.

– Кажется, Илэйн снова покинула Башню, – сказал он. – По поручению Престола Амерлин. Моргейз, эта женщина опять переступает все границы!

Мэт уже порадовался тому, что его заставили держать язык за зубами. «Удача». Теперь он был нем как рыба. Язык присох к нёбу. «Но кажется, иногда и не понять, хорошо это или плохо!» Смуглый мужчина оказался обладателем недавно услышанного Мэтом властного голоса, это был тот самый «великий господин», который требовал принести ему голову Илэйн. «Она назвала его Гейбрил. Ее советник собирается убить Илэйн? О Свет!» И Моргейз смотрела на него, как преданная собака, на холке которой лежит хозяйская рука!

Гейбрил повернулся и посмотрел темными, почти черными глазами на Мэта. У него был преисполненный силы, всезнающий взгляд.

– Что ты еще можешь сказать нам, юноша?

– Ничего… гм… милорд. – Мэт кашлянул, прочищая горло; пристальный взор мужчины был еще пронзительней взгляда Амерлин. – Я отправился в Тар Валон навестить свою сестру. Она – послушница. Эльзе Гринвелл. Я – Том Гринвелл, милорд. Леди Илэйн узнала, что на обратном пути я собирался посмотреть Кэймлин. Сам я родом из Комфри, милорд, это маленькая деревушка к северу от Байрлона. До того как отправиться в Тар Валон, я не видел ничего большего, чем Байрлон. Вот. И она – леди Илэйн, я имею в виду, – дала мне это письмо для передачи… – Мэту показалось, что Моргейз как-то странно посмотрела на него, когда он упомянул, что он родом из мест к северу от Байрлона, но юноша точно знал, что там есть деревушка, называемая Комфри. Он помнил, как ее упоминали.

Гейбрил кивнул, но спросил:

– А ты знаешь, юноша, куда собралась Илэйн? Или же по какому делу? Говори правду, и тебе нечего бояться. Если же солжешь, тебя подвергнут допросу.

Мэту не нужно было притворяться озабоченным и хмурым:

– Милорд, я только раз видел дочь-наследницу. Она дала мне письмо – и золотую марку! – и приказала доставить послание королеве. Я знаю не больше того, что услышал здесь.

Гейбрил, казалось, что-то обдумывал, и по выражению его смуглого лица нельзя было судить, доверяет он рассказу Мэта или сомневается в каждом его слове.

– Нет, Гейбрил, – внезапно заговорила Моргейз. – Слишком многие были отправлены на допрос! Я могу понять необходимость дознания, когда ты докажешь мне ее, но не сейчас. Не в случае этого мальчика, который только и сделал, что доставил мне письмо, не зная о его содержании.

– Как моя королева прикажет, так и будет! – почтительно ответил смуглый мужчина, но так прикоснулся к ее щеке, что лицо королевы порозовело еще больше, а ее губы приоткрылись, словно в ожидании поцелуя.

Моргейз прерывисто вздохнула:

– Скажи мне, Том Гринвелл, хорошо ли выглядела моя дочь, когда ты видел ее?

– Да, моя королева. Она улыбалась, даже смеялась и была весьма дерзка и остра на язык – я имею в виду…

Моргейз тихо рассмеялась, глядя в лицо Мэта:

– Не бойся, юноша. У Илэйн действительно дерзкий и острый язык, причем очень часто это ей не на пользу! Но я счастлива, что у нее все хорошо. – Синие глаза Моргейз зорко изучали Мэта. – Молодые люди, покинувшие свою маленькую деревушку, часто не спешат вернуться обратно. Я думаю, ты еще долго будешь странствовать, прежде чем снова увидишь Комфри. Возможно, ты даже вернешься в Тар Валон. Если так случится, если ты повстречаешь мою дочь, передай ей, что сказанное в гневе часто влечет за собой сожаление. Я не отзову ее из Белой Башни раньше времени. Скажи ей, что я сама часто вспоминаю ту пору, когда пребывала там, и скучаю о тихих разговорах с Шириам в ее кабинете. Скажи ей все, о чем я говорила здесь, Том Гринвелл.

Мэт сконфуженно пожал плечами:

– Да, моя королева. Но… гм… я не собираюсь возвращаться в Тар Валон. Побывать там раз в жизни – вполне достаточно. Мне нужно моему отцу на ферме помогать. А то сестрам теперь, пока меня нет, приходится, наверное, самим коров доить.

Гейбрил раскатисто захохотал, от души развлекаясь:

– Выходит, у тебя на уме одна забота – коров доить, юноша?! Может быть, тебе стоит увидеть кое-что другое в этом мире, пока он не изменился. Держи! – Он вытащил кошелек и бросил его Мэту. Поймав кошелек, тот почувствовал через замшу кругляши монет. – Если Илэйн дала тебе одну золотую марку за то, чтобы ты передал письмо королеве, я дам тебе десять за столь успешную доставку. Посмотри мир, прежде чем вернешься к своим коровам!

– Да, милорд. – Взвесив на ладони кошелек, Мэт выдавил из себя слабую ухмылку. – Благодарю вас, милорд!

Но Гейбрил уже махнул рукой, отпуская Мэта, и, приосанившись, повернулся к Моргейз:

– Я думаю, Моргейз, пришло время вскрыть гнойный нарыв на границе Андора. Выйдя замуж за Тарингейла Дамодреда, ты обрела право претендовать на Солнечный трон. Гвардия королевы подкрепит твое право на него, и право твое станет не менее обоснованным, чем притязания прочих. Возможно, даже я немного помогу кое в чем. Слушай меня…

Талланвор тронул Мэта за локоть, и они, кланяясь, попятились. Их уже никто не замечал. Гейбрил же говорил и говорил, и все эти лорды и леди, казалось, на лету ловили каждое его слово. Моргейз слушала и хмурилась, и все же она кивала в ответ на его слова так же часто, как и остальные.

Из маленького дворика с плавающими в голубом пруду рыбками Талланвор быстро вывел Мэта к большому двору перед фасадом дворца, за высокими позолоченными воротами, блистающими на солнце. Близился полдень. Мэт чувствовал, что надо поскорее убираться. Было трудно не спешить, идти вровень с молодым офицером. Кто-нибудь, возможно, удивится, если Мэт пустится бежать. Но может быть – вполне может быть, – положение его таково, каким оно сейчас кажется. Возможно, Гейбрил действительно не подозревает, что Мэту что-то известно. «Может быть». Юноша хорошо запомнил темные, почти черные глаза, запомнил, как этот взор цепко впился в него, словно зубья острых вил пронзили голову. «Свет, может быть!» Мэт заставил себя идти так, будто никуда не торопился. «Вот сельский увалень с куриными мозгами пялится на ковры и золото, неуклюже переступая ногами, которые привыкли месить навоз. Этому лопуху и в голову не придет, что кто-то может вонзить ему в спину нож». Так твердил себе Мэт, пока Талланвор не пропустил его через небольшую дверцу в створке ворот, последовав за ним.