– То есть Клэр так и не поговорила с Чарли? – спросила Стэтем.

– Об этом история умалчивает. Но она намеревалась. Она уже пыталась выудить что-нибудь ценное у матери Каролины, у Фрэнсиса и у местных женщин, которые ее знали. Увы, то, что они ей поведали, было бессильно положить конец козням Каролины. Лишь когда Сумали рассказала ей про случай с Уиллом, Клэр наконец получила в свои руки козырь, дававший ей шанс вырваться из мертвой хватки своей помощницы.

– Как жаль, что она держала все это от меня в тайне! – вздохнула Рори. – Мы могли бы… Не знаю, наверное, можно было что-то сделать.

– Что? Ведущая британская феминистка трахается по сельским мотельчикам с женатыми мужиками, цепляя их через Интернет? – спросила Барбара. – Что бы вы стали с этим делать?

– Сказала бы, что это часть исследовательской работы для написания книги? – Вопрос Виктории был адресован скорее себе самой, чем сержанту Хейверс.

– Боюсь, этот номер не прошел бы. Ведь что это, как не предательство самой сути феминизма? Нет, другие феминистки вряд ли бы это оценили.

– Вы правы, – печально вздохнула Рори.

Внезапно до Барбары дошло, что рядом с ними нет Арло. Интересно, где же пес Виктории? Раньше сержант никогда ее без него не видела. И она спросила у Рори, отчего та сегодня без собаки.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось? – уточнила она. – Он такой милашка, этот ваш Арло!

– Нет-нет, не волнуйтесь, с ним все в порядке, – заверила ее Стэтем и рассказала, что в данный момент питомец ждет ее в машине рядом с издательством. Он жутко нервничал, видя, что она куда-то уходит одна, без него, но ничего, постепенно привыкнет.

– Теперь я каждый день стараюсь немного побыть без него, – пояснила Рори. – Не могу же я до конца моих дней полагаться на компанию пса всякий раз, когда выхожу из дома? Должна же я в какой-то момент привыкнуть к самостоятельной жизни…

Что же, разумно, решила Хейверс и тотчас же подумала, насколько слова собеседницы применимы к ней самой.

К себе домой она добралась лишь в половину десятого. К ее великому удивлению, на парковке напротив церкви нашлось свободное место. Выйдя из машины, Барбара даже постояла на тротуаре, чтобы послушать доносившуюся оттуда музыку. Похоже, там шел какой-то концерт. Внезапно ей подумалось, что все то время, пока она живет в этом районе, в церкви проходили не только службы, но и концерты. Ей же даже в голову не приходило хотя бы разок сходить на такой концерт. Интересно, почему? И, может, сейчас самый момент зайти и взглянуть, что это такое?

Музыка стихла. Зато грянули аплодисменты, которые затем не стихали еще несколько минут. Кто-то крикнул: «Бис! Бис!», и этот крик был подхвачен добрым десятком голосов. Музыка заиграла снова. Барбара же понятия не имела, что это такое. Явно не Бадди Холли[21], подумала девушка и была вынуждена признать, что по части музыки она полный профан.

Потом она зашагала по улице дальше.

В окнах квартир внутри эдвардианской виллы, позади которой притулилось ее крошечное жилище, горел свет – за исключением квартиры на первом этаже, окна которой вот уже несколько месяцев оставались темны. Короткая дорожка вдоль боковой стороны дома была освещена – как и полагается, сработали сенсоры, включившие свет в тот момент, когда Барбара направилась к своей «норе хоббита». Над крыльцом ее дома никакого дополнительного освещения не было – лампочка перегорела еще несколько месяцев назад, и у сержанта все не доходили руки, чтобы ее заменить. Впрочем, ей было не привыкать. Нащупав нужный ключ, она без особого труда вставила его в замок. Пара секунд – и она уже дома.

Надо сказать, что Хейверс порядком устала и проголодалась, но желания что-то готовить у нее не было. Поэтому, подойдя к шкафчику, в котором она держала запас своих любимых тартинок, Барбара принялась перебирать упаковки в надежде найти начинку, которую она еще не пробовала. Ага, вот «сахарная корзиночка». Девушка тотчас представила себе осуждающий взгляд Уинстона Нкаты. Впрочем, сегодня его рядом не было, и она с чистой совестью открыла упаковку. Вытащив оттуда пару тартинок, засунула их в тостер, поставила на плиту чайник, достала из коробки последний чайный пакетик и бросила усталый взгляд на почту, которую в ее отсутствие доставала из ящика ее соседка, миссис Сильвер, вечно ходившая обмотав голову полотенцем.

Почта представляла собой обычный комплект счетов и квитанций. «Может, перестать оплачивать телевизионную лицензию?» – подумала Барбара, однако тотчас же отбросила эту крамольную мысль. Как-никак она законопослушный член общества… Кроме квитанций, обнаружились три предложения обзавестись кредиткой, а еще одно – частной страховкой, чтобы избежать ужасов Национальной системы здравоохранения. И, наконец, там была открытка-конверт в виде сидящей под зонтиком панды. Адрес был написан незнакомой рукой. Сержант вскрыла конверт, и внутри оказалась записка.

«Чао, Барбара! Твой адрес я попросил у Томаса Линли. Он дал его мне. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я также приезжаю в Лондон с Марко и Бьянкой на четыре дня, когда Рождество. Мы вместе заниматься английским. Бьянка на нем говорит хорошо. Я не очень. Если будет время, мы бы тебя увидели. А также Томаса и достопримечательности Лондона. Напиши мне, если хочешь нас увидеть? Как ты видишь, я учу английский с тех пор, как ты была в Лукке».

Ниже стояла подпись: «Сальваторе». Полностью – Сальваторе Ло Бьянко. А Марко и Бьянка – это его дети. Хейверс познакомилась с ними весной, во время своей сумасшедшей поездки в Тоскану. Именно благодаря Сальваторе Ло Бьянко ее друг Таймулла Ажар и его дочь Хадия – те, что когда-то жили на первом этаже дома, позади которого стоял крошечный домишко Барбары, – сумели уехать в Пакистан. Вот только стоит ли им там оставаться? Может, Сальваторе Ло Бьянко ей это скажет? Она с радостью встретилась бы с ним и его детьми в Лондоне. Помнится, итальянец ей понравился…

С поджаренной тартинкой в руке девушка подошла к автоответчику. Тот мигал, явно желая ей что-то сообщить.

– Рассказал маме про твой гуляш, – услышала она голос Нкаты. – Когда она перестала хохотать, то сказала, что ты должна походить к ней на уроки, если хочешь научиться готовить. Перезвони мне, хорошо? Кстати, Барб, она это совершенно серьезно.

Следующим был голос Доротеи:

– Знаю, знаю. Я сказала вам: «Подумайте и дайте мне знать». Хотя на самом деле я хотела сказать вам, что уже нашла класс. И, главное, где? В Саутхолле! Согласна, чечетка – это, конечно, не танго и не вальс, зато подумайте, какой бесценный опыт мы получим, если займемся ею. Плюс карри. Обещаю вам, там будут тонны карри. И никаких угрызений совести, потому что, прежде чем предаться чревоугодию, мы сожжем с вами уйму калорий. Уфф, кажется, все! В общем, подумайте. Про автобиографию и все такое прочее.