Лиза не имела опыта обращения с собаками — у нее никогда не было щенка.

— Иди ко мне, малыш. — Она похлопала себя по бедру, но пес не двинулся с места.

Зато когда она вошла в дом через заднюю дверь, он осторожно последовал за ней, неуверенно переваливаясь на своих коротких лапках, и забился в щель между раковиной и старой газовой плитой. Принюхавшись, пес отвернулся с удрученным видом. Лиза даже подумала, что, наверное, он принадлежал предыдущим жильцам и они оставляли для него в этом месте еду.

Она полезла в холодильник в поисках чего-нибудь такого, что может съесть и собака, и обнаружила кусочек ветчины.

— Ко мне, малыш.

Пес стоял на дворе и выглядел при этом таким одиноким и брошенным. Увидев угощение, он одним прыжком подлетел к Лизе, проглотил ветчину, не жуя, и коротко вильнул обрубком хвоста.

— Бедный мальчик, так ты голоден? — Пес снова зарычал. — А ты не очень-то дружелюбен, верно?

Ветчины больше не было. Лиза намазала джемом несколько ломтиков хлеба и налила в миску воды.

— У тебя отвратительные манеры, — сообщила она псу, когда тот в мгновение ока расправился с едой и принялся шумно лакать воду.

В тот вечер он отказался зайти в дом, но утром поджидал ее снаружи — Лиза, к своему невероятному удивлению, обрадовалась, увидев его. Пес зарычал, но глядел на нее с ожиданием.

Оставив заднюю дверь открытой, Лиза положила старую диванную подушку в картонную коробку, найденную в кухне. Когда через несколько дней Лиза заглянула туда, она увидела, что пес спит в коробке, но, заслышав ее шаги, он тут же поднял голову и недовольно заворчал. К тому времени она уже накупила собачьего корма в небольшом деревенском супермаркете и каждый день кормила его.

Пес привык спать в кухне, а однажды, когда Лиза смотрела телевизор, толкнул дверь своим черным носом-пуговкой и проскользнул внутрь, после чего с удовлетворенным вздохом растянулся на полу у камина.

— Нужно дать тебе имя, — задумчиво протянула Лиза. — Как насчет Рэмбо? Судя по всему, ты крутая, битая жизнью собака.

Немного погодя она почувствовала, как пес ткнулся ей носом в ногу. Лиза наклонилась и осторожно погладила его. В ответ пес запрокинул морду и положил ее ей на шлепанцы.

На следующей неделе он позволил выкупать себя, но когда вылез из грязной воды, то стал похож на облезлую крысу. Когда же Лиза попыталась высушить его, Рэмбо заметался по кухне, как сумасшедший, хватая зубами полотенце. В конце концов она сдалась, но вскоре с изумлением обнаружила, что он высох сам и что его шерсть на поверку оказалась темно-каштановой, в мелких колечках-завитушках.

— Можно расчесать тебя?! — взмолилась Лиза.

Она уже успела обзавестись устрашающего вида щеткой с металлическими зубьями. Пес терпеливо стоял на месте, пока она расчесывала его спутанную и свалявшуюся шерсть, и когда Лиза закончила, он уже ничем не напоминал то жалкое создание, которое с рычанием появилось из высокой травы месяц назад. Лиза взяла собаку на руки и стала баюкать, как ребенка.

— Какой ты у меня страшненький, Рэмбо, но в тебе есть шарм, этого у тебя не отнять. Мы с тобой станем лучшими друзьями, потому что нужны друг другу.

Коттедж стал для Лизы реабилитационным центром, местом, где она могла научиться жить дальше. Когда-то в незапамятные времена его наружные оштукатуренные стены были выкрашены в розовый цвет, но постепенно они вылиняли и обрели грязный серо-желтый оттенок несвежей овсянки. Раньше тут жил старик, но десять лет назад он умер. Родственники увлеченно оспаривали в судах его завещание и потому сдавали дом внаем. Только тот, кто отчаянно нуждался в крыше над головой, мог согласиться жить в этом уединенном месте — дом одиноко стоял на узкой грунтовой дороге, которая вела из одной деревни в другую. По дороге почти никто не ездил: много лет назад в двух милях отсюда проложили настоящее, асфальтированное шоссе.

Дом был битком набит мебелью, оставшейся от старика. «Интересно, неужели эти вещи когда-нибудь были новыми?» — подумала Лиза, впервые переступив порог просторной гостиной, которая начиналась сразу же за входной дверью. Диван и два кресла с обивкой из искусственной кожи, облупленный буфет, облицованный шпоном, поцарапанный стол с откидной крышкой. Каменный пол покрывал выцветший сгнивший линолеум, протершийся по краям до дыр.

Лиза ограничилась тем, что купила новый матрас и постельное белье, холодильник и телевизор, да парочку настольных ламп — этого было вполне достаточно, чтобы поселиться здесь с некоторым комфортом. Коттедж она сняла, что называется, не глядя, через местного агента по торговле недвижимостью. Здание абсолютно не соответствовало присланному ей описанию, но это не имело особого значения. Лизе даже нравилось тихое уединение, а жители деревни, кажется, не узнали ее; по крайней мере, они ничего ей не сказали, уважая ее выбор.

Прошел уже год с тех пор, как Лиза переехала сюда; она поселилась здесь летом, когда сад был наполнен веселым жужжанием и звоном насекомых и благоухал цветочными ароматами. В сарае Лиза отыскала ржавые садовые ножницы и старомодную газонокосилку и решительно принялась приводить сад в порядок. Она могла купить современную косилку и разделаться с работой в два счета, но упорствовала в своем намерении использовать старые инструменты, пока лужайка перед домом не обрела прежний ухоженный вид. Затем Лиза вскопала грядки, подрезала кусты и кое-как залатала дыры в заборе старыми досками.

Стоя осенним утром на лужайке и бросая мячик Рэмбо, она испытывала гордость, глядя на дело рук своих. Пес вылетел из зарослей, смешно перебирая коротенькими лапками, и Лиза присела и протянула к нему руки. Рэмбо подпрыгнул, она прижала его к груди, а он принялся самозабвенно облизывать ей лицо. Лиза со смехом упала на траву, пытаясь увернуться и избежать столь непосредственного проявления любви, и он лизнул ее в шею и за ушами.

Она никогда не думала, что сможет так сильно полюбить животное. Пожалуй, Лиза просто не могла не ответить на его любовь, которая оказалась столь беззаветной и искренней. Ей рассказывали, что прежние хозяева жестоко обращались с собакой, уезжая из дома и бросая его на произвол судьбы иногда по целым неделям. А потом они вообще уехали навсегда — без него.

Время от времени Лиза сажала Рэмбо на заднее сиденье машины и ехала в Броксли, где они вдвоем бегали по холмам и долинам до полного изнеможения, пока пес не вываливал язык, который свисал из пасти, подобно влажной розовой кисточке.

Вернувшись домой, остаток дня Лиза проводила за письменным столом, отвечая на письма, которые стали приходить к ней после выхода на экран программы Мило Ханны.

Ах, какие это были письма! Трагические, душераздирающие.

Лиза выбежала из студии на улицу, даже не зная, где находится, поскольку не следила за дорогой, по которой ехала машина, забравшая ее с Джекки из дома. Сколько прошло времени, какой был день и год? Впрочем, разве это имело какое-то значение? Охватившие ее смятение и стыд не оставляли места для других эмоций, и, пробежав еще немного, Лиза остановилась, почувствовав на себе любопытные взгляды, которые бросали на нее прохожие. Кое-кто даже в испуге прижимался к стенам домов, заметив, как она мчится к ним навстречу. Дыхание Лизы стало хриплым и прерывистым, а ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, ужасно болели.