Пожалуй, встреча с кем-нибудь из тех, кого она знала в Броксли, была неизбежной и рано или поздно должна была случиться.

Однажды воскресным ноябрьским утром Лиза с Рэмбо отправилась на привычную пробежку, пусть и короткую, поскольку промозглый воздух нес с собой пронизывающий холод. Она уже заперла заднюю дверцу и собиралась сесть за руль, чтобы отправиться домой, где ее ожидало жаркое тепло от огня в камине, как вдруг мимо промчался какой-то автомобиль, а потом раздался скрежет тормозов.

Лиза подняла голову, и у нее замерло сердце. К ней широкими шагами направлялся Джим Харрисон. На его лице было написано такое выражение, словно он не верил своим глазам.

— Что, ради всего святого, вы здесь делаете? — поинтересовался он.

— Я совершала пробежку, — испытывая неловкость, ответила Лиза.

Рэмбо на заднем сиденье залился тревожным, яростным лаем.

Джим шагнул к ней, чтобы обнять, но Лиза поспешно отступила, опустив глаза, чтобы не видеть выражения боли и обиды на его лице. С момента их последней встречи она ни разу не вспомнила о нем.

— Вы, часом, не живете в Феррис-Холле?

— Нет, конечно. Я снимаю коттедж.

— Где?

Сначала Лиза не хотела отвечать, но это выглядело бы по-детски. Когда она сказала, где живет, Джим вспылил:

— Это не дом, а помойка! Там собирались бродяги и наркоманы. Они могут вернуться — и вы попадете в беду.

— Я прожила там целый год, и ничего со мной не случилось, — возразила Лиза.

— Целый год! И даже не позвонили мне? — произнес Джим растерянно, обращаясь, скорее, к самому себе, чем к Лизе.

— Почти никто не знает, где я живу, — защищаясь, ответила она.

Он с любопытством смотрел на нее.

— Та ночь для вас ничего не значила?

Лиза покраснела и потупилась. Она ненавидела себя за то, что подвергает Джима такому унижению. Он был настоящим мужчиной, искренним и порядочным. Она должна была чувствовать себя польщенной оттого, что ее полюбил такой человек. Но она не ощущала в душе ничего, кроме желания сбежать и вернуться домой, где не нужно разговаривать ни с кем, кроме Рэмбо.

— Та ночь значила для меня все — когда это случилось. — Лиза подняла голову и взглянула Джиму в лицо. — Теперь — больше нет.

— Понятно. — Он медленно попятился, и при виде боли, которая отразилась в его глазах, ей стало плохо.

— Вы не понимаете! — крикнула Лиза. — И не сможете понять. — Она распахнула дверцу машины, и Рэмбо попытался перелезть через спинку переднего сиденья, чтобы приветствовать ее.

Джим подошел к своему автомобилю. Его широкие плечи поникли, и Лизу вдруг охватила нежность, смешанная с жалостью. Но, несмотря на это, она все-таки окликнула его:

— Вы ведь не станете приезжать ко мне, правда?

Он повернулся, холодно глядя на нее.

— С какой стати? — крикнул Джим в ответ.

Рэмбо лежал на спине у камина, задрав коротенькие лапы, которые торчали, как флагштоки. Лиза оторвалась от детской тетради, в которую кое-что записывала, и ласково посмотрела на него. За прошедшие полтора года пес стал ее лучшим другом, какого она только могла желать. Лиза улыбнулась и вернулась к работе. Именно предложение от «Мастхед мувиз» снять фильм о ее жизни побудило ее взяться за перо. Лиза начала записывать самые обычные события, почему-либо отложившиеся у нее в памяти. Кошерный рождественский обед с Гринбаумами. Мама, отправляющая Джимми в церковь поставить свечку Богоматери с просьбой сделать так, чтобы желе успело застыть к торжественному ужину. Вита, объявившаяся в «Тимперлиз» неизвестно откуда. Вернувшись в Лондон, она увяжет их воедино с важными событиями в своей жизни, и Джекки уже пообещала перепечатать рукопись, когда та будет готова.

У Лизы вдруг заныла мозоль на пальце, и она лизнула ее, чтобы унять боль, а потом сделала глоток бурбона. На Рождество Басби прислал ей целый ящик. Виски сделало свое дело, и Лиза уже ощущала легкое приятное головокружение. Для полного счастья ей не хватало только сигареты, но она бросила курить — уже во второй раз, — когда поселилась здесь.

— Твое здоровье, Басби, — громко сказала Лиза, представив, как он сидит в «Тимперлиз» у бассейна в окружении друзей, которые «заглянули к нему на огонек».

Лиза закрыла тетрадь, вытянулась на диване и стала смотреть в камин, загипнотизированная языками пламени, жадно облизывающими поленья, и ярко-оранжевой россыпью углей между ними. Огонь и лампа под перламутровым абажуром были единственными источниками света, и уродливая мебель терялась в глубокой тени. Лиза вдруг поняла, что никогда еще комната не казалась ей такой уютной, как сегодня, в ее последнюю ночь здесь.

Завтра наступал Новый год, и ее вещи были уже собраны, так что Лиза готова была уехать прямо с утра. Хотя Рэмбо, конечно, придется не по вкусу крошечный задний дворик в Пимлико. Пожалуй, она купит подходящий дом в Броксли, чтобы проводить там как можно больше времени. На прошлой неделе в местной газете Лиза прочла, что Феррис-Холл выставлен на продажу. Интересно, сможет ли она жить там после всего, что произошло между ней и Тони?

Поправив под головой подушку, Лиза решила, что думать об этом еще рано. Может быть, завтра, на следующей неделе или в следующем месяце. Ей предстоит принять много решений, и не только о том, где жить, но и как продолжить свою карьеру. Среди присланных сценариев отыскался один, который Лизе по-настоящему понравился; кроме того, она же обещала себе создать новую кинокомпанию, еще одну «О’Брайен продакшнз».

Она взяла пульт дистанционного управления и стала переключать каналы — по телевизору показывали типичные для Нового года программы, игровое шоу, в котором участвовали знаменитости, эстрадный концерт из викторианского мюзик-холла… Вдруг на четвертом канале Лиза наткнулась на фильм, который показался ей смутно знакомым. Она стала смотреть его, и внезапно на экране возникло лицо из прошлого. Лалли Купер! Лалли, в своем светлом парике и наряде официантки, говорила: «Просто на вывеске снаружи написано “Еда” и обычно именно за этим сюда и приходят клиенты. Чтобы поесть!» Это был тот самый фильм, который должен был сделать ее звездой. Когда Лиза в последний раз получила от нее весточку, Лалли была счастливой матерью пятерых детей, а теперь, наверное, уже стала бабушкой вдвое большего количества внуков. Лиза вновь подняла стакан, салютуя экрану:

— Твое здоровье, Лалли.

Когда та исчезла, Лиза убавила звук.

В камине затрещали поленья, и громкий звук разбудил Рэмбо. Он завозился, пытаясь подняться на коротенькие лапы, и Лиза наклонилась и погладила его.

— Спи, — приказала она, и он с обожанием взглянул на нее, прежде чем снова закрыть глаза.

Вот уже второй раз она встречала Рождество и Новый год в полном одиночестве, но это ее ничуть не беспокоило. Лиза отвергла все приглашения приехать на праздники в Ливерпуль, Лондон и Калифорнию. Ей казалось, что она проходит проверку на прочность, оставаясь в этом уединенном заброшенном доме и довольствуясь обществом одного лишь Рэмбо.