— Тебе не стоит вставать из кровати.

— У меня ничего не болит. Я не понимаю почему, но все в полном порядке. И я совсем не хочу идти в постель одна. Ты что хочешь, чтобы я умоляла тебя?

Злоба скривила губы Ашерона.

— Никогда и ни о чем не умоляй.

Тори слегка опустила его голову, чтобы поцеловать Эша. Он зарычал, когда Сотерия привела в движение внутри него животное, которое очень пугало Ашерона. Но Эш отказался поддаваться этому порыву.

— Я не буду сношаться с тобой, как со шлюхой в задней комнате, Сотерия. Позволь мне закончить играть с Ревунами.

Она подозрительно на него посмотрела.

— Это значит, что ты вернешься?

Сомнение в его глазах заставило ее сердце ныть. Ашерон глубоко вздохнул прежде, чем снова заговорил.

— Я вернусь.

— Обещаешь?

— Я обещаю. — Она поцеловала его в кончик носа, надеясь, что он не обманет ее.

— Я это запомню.

Эш сглотнул. Ей даже не стоило этого делать. Однажды дав обещание, законы Вселенной заставят Ашерона либо выполнить его, либо умереть.

— Отдыхай до моего возвращения.

Он страстно поцеловал Тори.

Она растаяла от ощущения его руки вокруг нее, в то время как второй рукой он взял ее щеку и буквально требовал что-то от ее рта. Он отстранился и еще раз глубоко вздохнул, как будто сражался за то, чтобы уйти от нее. Она улыбнулась ему.

— Не заставляй меня ждать слишком долго. — Ашерон кивнул и оставил ее, чтобы она оделась.

Тори нацепила одежду прежде, чем выйти наружу и обнаружить Катарину и Жустину все на тех же стульях. Жар опалил ее щеки, пока Тори не вспомнила, что комната была звукоизолирована.

— Можно мне одолжить твой сотовый? — Жустина достала его и протянула Тори.

Естественно она позвонила Пэм.

— Привет красавица… Нет, со мной все в порядке. Я в баре Убежище. Есть хоть какая-то возможность, что вы обе согласитесь прискакать сюда?

— Конечно. Мы скоро там будем. — Тори отключилась и вернула телефон Жустине.

— Я собираюсь выйти на несколько минут, но скоро вернусь. — Выражение лица Катарины стало суровым и непроницаемым.

— Ты никуда без нас не пойдешь. У нас есть строжайшие приказы сохранить тебя в целости и сохранности любой ценой.

Эш… Тори готова была побить его за это, но с другой стороны его беспокойство о ее защите было одним из пунктов, которые она обожала в нем. По крайней мере, иногда.

Не желая спориь, Тори подняла руки вверх.

— Прекрасно. Только не говорите Эшу. Мы выскользнем и вернемся еще до того, как он закончит это отделение. — Катарина не выглядела убежденной.

— Что-то это все мне не очень нравится.

— Да, перестань. Это всего через здание отсюда. К тому же, предупрежден — значит вооружен. Мы же знаем, что надо их опасаться.

Катарина все еще сомневалась.

— Я доверяю ей. — Сказала Жустина. — Она упертая, но не глупая. Тори никогда бы не сделала этого, если бы знала, что это принесет проблемы. — Катарина наконец сдалась.

— Хорошо. И куда мы идем? — Тори ухмыльнулась.

— Это сюрприз.

Тори стояла на пороге слишком яркого магазина и все еще сомневалась. Может это была не такая уж хорошая идея… Она посмотрела через плечо на Пэм, которая гордо выставляла на показ свое самое ценное имущество — винтажную майку из тура группы Дюран Дюран от 1984 года.

— Я не очень-то уверена насчет этого магазина. Может есть какое-то менее… м-м, экстремальное место для покупок?

Пэм протолкнула ее внутрь.

— О-о, ш-ш-ш. Заходи. Это одно из моих самых любимых мест и тут ты найдешь все, что тебе нужно.

Что совсем не обрадовало Тори, так как чувство стиля Пэм резко отличалось от ее собственного. Сама Тори была спокойной, а вот Пэм просто неистовой. Ким подтолкнула ее в спину, а Катарина и Жустина предпочли остаться снаружи на Бурбон Стрит.

— Шевелитесь люди. Вы загородили проход. А пожарная охрана уже здесь.

У Тори глаза полезли на лоб, когда она прошла дальше в Ящик Пандорры, который был заполнен черными кожаными корсетами и эротическими тедди. Все виды сексуальных игрушек и всяких резинок. Боже! Она хоть и была искательницей приключений, но, по правде говоря, даже для нее некоторые вещи здесь были чересчур… такие, как например мужские стринги со слоновьим хоботком, куда помещался определенный мужской анатомический орган.

— Я думала, что мы пойдем в небольшой магазинчик женского белья на углу.

— Этот намного лучше. — Пэм подтолкнула ее к витрине со съедобными трусиками.

Тори съежилась от одной только мысли, чтобы надеть нечто подобное на себя — и вообще, понравиться ли это Эшу?

— Я не готова ко всему этому. Не могли бы мы немного притормозить? — Пэм ухмыльнулась.

— Ты такая жеманница! Как может женщина, живущая бейс-джампингом, кривится от съедобных трусиков?

— Потому что никто не видит моих трусиков, когда я прыгаю, и уж тем более они не едят их. — Пэм злорадно засмеялась.

— Поверь мне, трусики гораздо лучше, чем твои прыжки. И учитывая рост Ашерона. представь себе, как будто это прыжки с шестом. — Она игриво подергала бровями. Тори закатила глаза.

— А как вам вот это? — Ким протянула им пару наручников, украшенных розовым мехом. — Это может быть очень увлекательным… о-о-о, посмотрите на эти сексуальные кубики. Вы можете менять позиции и играть.

— Привет, чем могу быть полезна, девчонки?

Тори обернулась и увидела женщину не намного ниже, чем она сама, с длинными золотисто-каштановыми волосами и очень округлым беременным телом. Она была одета во все черное и ее образ дополнял пурпурный ошейник с шипами, украшенный цепями и аметистами, девушка улыбнулась, когда повернулась Пэм, чтобы поприветствовать ее.

— Привет, красавица. Как тебе те плети? — Пэм засветилась от гордости.

— Очаровательно, пока мы не расстались. Мужики отстой.

Женщина злорадно подмигнула.

— Да, но именно в такие моменты мы больше всего их и любим. — Пэм рассмеялась.

— Табита Магнус. Познакомься с моей лучшей подругой Тори Кафиери.

Табита резко втянула воздух, когда сморщила свое личико и провела рукой по горлу в смертельном жесте.

— Ex-nay, по-гречески ame-nay. Муженёк в задней комнате разбирается с налогами. У него начинаются проблемы с мозгом, когда дело касается все греческого. — Ким выглядела шокированной.

— Правда? А я думала, что он итальянец.

— Так и есть. У нас постоянное противостояние между Римом и Грецией, которому конца и края не видно. Он совсем чокнутый. Но я все равно его очень люблю.