Он прошёл ещё куда-то и принялся говорить что-то непонятное про ограничения, от которых будто бы зависит магическое искусство.

Эрне быстро наскучило слушать Лонгина, она подняла голову и оглядела комнату. Её взгляд наткнулся… Эти гадкие тётки забыли тут свои жуткие ножницы! Эрна жадно их схватила. С оружием в руках она чувствовала себя гораздо увереннее. Потом девочка сникла. Куда она — даже с ножницами! — против толпы взрослых волшебников?! Но они пригодятся. Взгляд девочки метнулся по комнате. Она схватила тюфяк, зубами порвала нитку, которым его зашили, запихнула ножницы поглубже, кое-как затянула нитку, перетряхнула солому и положила тюфяк обратно. Услышав шаги, девочка забилась обратно в угол.

Заскрежетал засов.

Дверь открылась и в каморку заглянула Арела.

— Мы забыли здесь ножницы, — сказала она. — Ты их не видела? Только не лги!

— Видела! — дерзко ответила девочка. — Я выбросила их в ведро!

— Зачем?!

— Чтобы они пропали! И вы вместе с ними!

Арела заглянула в ведро, обошла комнату. Даже приподняла тюфяк. Но ножниц нигде не было. Эрна старалась не коситься на кровать, чтобы не выдать свой секрет. Она хорошо запихала ножницы в солому, они не брякнули и не попали волшебнице под руку.

— Не может быть, — пробормотала Арела и, ещё раз покосившись на девочку, вышла из каморки. Снова заскрежетал засов. Девочка мрачно улыбнулась своей маленькой победе и принялась думать.

Получив вечером жидкую кашу, которая ещё и пригорела, и оттого противно воняла, Эрна решилась. Её пока никто ничему не пытался учить, но долго ли это продлится? Белые волшебники, кажется, считали ведьм не совсем людьми и смотрели на Эрну как на какашку. А мама говорила, что магии учиться для колдуний вредно, может что-то испортиться в том, как соединяешься с природой. Ещё мама говорила, что волосы для ведьмы очень важны и, вспомнив об этом, Эрна провела рукой по своей изрезанной голове. Руки её сжались в кулак. Она им ещё покажет! Обязательно покажет!

Надо было что-то делать.

Колдовать, наверное, нельзя.

Почему так случилось, почему она проросла, непонятно. Может, место такое. Мама что-то говорила.

А ещё там, снаружи, дядя Лонгин. Вдруг он поможет?

Вчера Эрна сгоряча сулила добраться до дома пешком, одна и ночью, но сегодня немного остыла. Они забрали её волосы! Услышит ли её земля? Может, и не услышит.

Но дядя Виль говорил, что мама лишалась магии, и мама сказала, что это так и было. Мама же справилась! И она справится.

Дядя Лонгин её бить не будет. И у него есть еда! Он говорил, что есть. А дядя Лонгин врать не будет!

Может, он запер Виринею?

Может, они поссорились?

Ну, вдруг поссорились?

Может, он её маме вернёт.

Или накормит.

Ну, не будет же дядя Лонгин держать её вот так взаперти!

А если надо, она обещает, что у неё не бумкнет, вот!

Надо было как-то выбраться наружу.

Только вот как?

Эрна тоскливо оглядела комнату. Темнело, в окошко едва проникал свет, а светильник никто не стал заново зажигать. Здесь почти ничего не было, только кровать. А окно так высоко и такое маленькое, ей нипочём в него не пролезть, даже если она по стенам вскарабкается.

У неё есть ножницы. Но что она может? Не проковыряет же она им стену, чтобы выбраться наружу! А если выбраться в коридор? У Эрны зазудела голова и она принялась расчёсывать поджившие благодаря магии ранки.

Стены были ужасно толстые. Ей ни за что… ни за что…

Нет, ей-то ни за что…

Но…

Эрна тихонько забормотала слова, которые Лонгин заставил её разучить. В каморке потемнело так, как если бы кто-то завесил окно плотным одеялом. Тьма казалась осязаемой. Девочка прислушалась, но никто ничего не почуял. Медленно, стараясь ничего не перепутать, она прошептала контр-заклинание. В каморке посветлело. Эрна выдохнула. Она сдвинула кровать в сторону, вытащила из тюфяка ножницы и, усевшись поудобней, стала ковырять каменную кладку пола. Если вытащить этот большой камушек и вот эти два маленьких, то отверстие будет как раз для неё.

Эрна трудилась, пока не стемнело и какое-то время продолжала в темноте. Несколько раз ножницы соскальзывали и чуть было не ранили ей пальцы. Этого допустить было нельзя: волшебницы могли заметить и отобрать. Тогда Эрна убрала ножницы в тюфяк, укрылась одеялом и сама не заметила как уснула. Снилась ей тьма и ещё дядя Виль, который, как всегда, на что-то ругался.

Утром её разбудил Невлин, который принёс сухарь, велел умыться и идти с ним. Девочка с трудом разжевала подачку.

— А каша?! — спросила она.

— Нет каши, — хмуро ответил Невлин. — Во всей башне нет еды. Доела? Тогда пойдём.

Он взял её за руку и почти потащил к лестнице.

— Они зря надеются нас сломить, — не то себе, не то Эрне сказал волшебник. — Наша сила только закаляется от лишений!

Эрна промолчала. Они тут совсем сумасшедшие! Ругаются, а у самих даже поесть нечего. А ведь дядя Лонгин говорил что-то. Про еду для тех, кто будет для него полезным!

Эрна вдруг подумала, что она-то не очень пока полезная и в испуге остановилась. Будет ли дядя Лонгин её кормить?! Невлин, не замечая этого, продолжал тащить девочку за собой.

— Не упирайся, ведьминское отродье, — сердито проворчал он и втолкнул Эрну в ту же комнату, в которую вчера привела её Арела.

Там стоял такой же сердитый Держатель Чаши, который сверлил глазами зеркало. Зеркало было огромное, во всю стену, ни у кого такого нет! Кованая рама украшена узором с листиками и какими-то непонятными завитушками. В глубине комнаты стоял стол, на нём здоровая чаша, хрустальный шар и ещё какие-то штуковины.

— Я знаю, это называется астра… аса… астро-ля-бия! — вырвалось у Эрны и она ткнула в самую знакомую из них. Невлин отвесил ей подзатыльник.

— Верно, — хмуро произнёс Держатель Чаши. — А ты знаешь, для чего она нужна?

— Звёзды считать!

— Очень хорошо. А зачем надо считать звёзды?

Эрна растерялась. Она как-то не задумывалась. Дядя Лонгин считал всё, что ему попадалось на глаза. Звёзды на небе, гвозди в подкове, хлеб в кладовке, камни в мостовой (в Раноге была каменная мостовая) и даже, как тётя Ви… как Виринея говорила, чужие деньги. Люди даже нарочно звали дядю Лонгина, чтобы он им что-нибудь посчитал. Особенно деньги! Но иногда и звёзды тоже. Эрна всегда думала, что ему просто это нравится. Он ещё всё время изобретал какие-нибудь новые способы считать.

— Чтобы не потерялись? — неуверенно предположила девочка, когда молчание затянулось. Держатель Чаши хохотнул.