Но она все равно ощущала боль Винса на все сто процентов. Каждую каплю его ужаса и страданий.

Получает расплату с процентами , ублюдок .

Прикосновение ножа исчезло. Сью захотелось вздохнуть с облегчением.

Винс поднял голову и уставился на свою окровавленную стопу. Он всхлипнул. Потом сказал:

- Не надо меня мучать больше, пожалуйста!

- Ты пытался меня грохнуть.

- Нет! Это не я!

- Не смог вовремя бабла собрать, и потому нанял каких-то мудаков, чтоб они меня расстреляли.

- Нет! Ничего подобного. Ты смеешься что ли? Я бы никогда...

- Не двигайся, - сказал Глитт и поднялся на ноги.

- Я достану тебе деньги.

- Да ладно? - сказал Глитт и отошел в сторону. Он спустился на несколько ступеней куда-то вниз, пропал из поля зрения, затем вернулся и поднялся обратно на уровень пола - с толстым куском мыла в руке.

- Это зачем? - спросил Винс. Но он уже знал, зачем.

- Ты будешь очень громко орать, Винс. Нельзя, чтобы соседи услышали. Как будто нам мало, что ты в меня шмальнул из своей сраной пукалки.

Упоминание о выстреле на мгновение оживило в Винсе надежду. Впрочем она так же быстро растаяла, когда он вспомнил, что закрыл ранее все окна и двери в доме, чтобы Глитт не мог проникнуть внутрь.

Тогда как он сюда попал ?

"Как будто это важно, - заметила Сью. - Как-то проник, а ты сейчас по уши в дерьме и скоро потонешь."

Винс также вспомнил, что его ближайшие соседи сейчас в круизе по Миссисипи.

Велик шанс, что вообще никто не слышал выстрела.

Глитт присел над Винсом, расставив ноги по обе стороны груди Винса, и протянул мыло.

- Открой рот и скажи "А-а-а".

Винс начал плакать.

Он не хотел открывать рот, но знал, что будет только хуже, если он этого не сделает.

Он разинул рот.

Всей его смелости хватило только на то, чтобы не произносить "А-а-а".

Глитт засунул мыло.

Кусок во рту Винса казался ему огромным. Зубы будто вонзились в воск. На языке стало скользко.

"Очень мило" - подумала Сью.

Это ощущение напомнило ей о детстве. Несколько раз, когда она позволяла себе выругаться грязными словами в пределах слышимости родителей - или какой-нибудь ябеды - отец отводил ее в ванную и совал ей в рот кусок мыла.

Неважно, какого цвета, неважно, какого запаха - все они были на вкус практически одинаковы.

Винсу никогда в жизни не случалось держать мыло во рту, но он знал, что Глитт сделал это с Элизой. Слышал про это в новостях, читал в газете. И восхищался, как Глитт придумал такой эффектный и практичный импровизированный кляп. Хватило бы и полотенца или мочалки, но кусок мыла был признаком стиля.

Сейчас он уже жалел, что когда-то думал такое. Искушал судьбу. Это была расплата за то, как он наслаждался мыслями о своей убитой жене с куском мыла во рту.

Из-за мыла Винс с трудом мог дышать. Он отчаянно втягивал воздух ноздрями.

Сью испугалась, что может задохнуться.

Если он выдержит , то и я могу. Главное помнить, что надо сваливать, если ясно станет, что он вскоре даст дуба.

Она задумалась, не стоит ли убежать прямо сейчас.

Нет, нет, нет! Все самое интересное только начинается!

Глитт, все еще сидящий на корточках над телом Винса, попятился назад. Отодвигаясь, он расстегнул на нем спортивную куртку.

Винсу это не понравилось. Зачем он это делает?

Затем Глитт стянул с него тренировочные штаны.

Нет! Что он делает? О господи, нет!

Винс замычал сквозь мыло и яростно замотал головой.

Кафельный пол холодил ему спину и ягодицы.

Он все еще был во что-то одет. Сью ощущала эластичные тесемки и облегающую ткань в паху.

- Никогда ты мне качком не казался, - произнес Глитт. Потянувшись, он просунул пальцы под резинку на талии Винса. Дернул ее вверх, пару раз полоснул ножом, затем отшвырнул спортивные плавки Винса в сторону.

- Надо думать, ты не особенно рад меня видеть, - произнес он, ухмыляясь в бороду.

Он пощупал пальцами член Винса.

У себя в голове Винс прокричал: "Убери от меня свои поганые руки, мразь!"

Но вслух ничего не сказал. Он беззвучно рыдал.

Он хочет, чтобы у меня встал . У блюдок, зачем он...

Рука убралась.

- Давай-ка переместим тебя в ванну, - сказал Глитт, - Не хотелось бы тут пол слишком запачкать.