По итогам защиты Государственная экзаменационная комиссия рекомендовала Юрию Гагарину продолжить обучение в заочной адъюнктуре академии. Он стал первым соискателем академии среди космонавтов, а тема диплома должна была стать темой его кандидатской диссертации. Сбылась еще одна давняя мечта Юрия Алексеевича: он получил высшее инженерное образование с перспективой подняться до звания кандидата и, возможно, доктора технических наук. К сожалению, все эти планы разрушила его внезапная гибель.

Что касается загадочного «шаттла», снимок которого впервые появился в журнале «Советское фото» в 1971 году, то расследование показало, что на нем была запечатлена учебная модель гипотетического гиперзвукового летательного аппарата или крылатой ракеты с очень большим удлинением фюзеляжа – просто автор снимка Виталий Шитов (скорее всего, непреднамеренно, ведь речь идет о 1960-х годах) сумел подобрать такой ракурс, при котором крылатая ракета обрела характерные черты орбитального корабля многоразового использования типа «Буран». Случайность, но весьма символическая.

25 марта 1968 года Юрий Алексеевич Гагарин подписал верстку своей новой книги «Психология и космос», созданной в соавторстве с Владимиром Ивановичем Лебедевым, который возглавлял Отдел медико-психологической подготовки в ЦПК ВВС. До того у Гагарина было не слишком много публикаций: литературная запись его воспоминаний «Дорога в космос», сделанная корреспондентами «Правды», и два десятка статей в периодической печати. Книга должна была стать следующим шагом Юрия Алексеевича в попытке осмыслить значение внеземной экспансии, ее влияния на мир и будущее человечества.

Надо сказать, что психология – один из самых тонких аспектов космонавтики. Специалисты в этой области не рискуют публиковать объемные труды, рассчитанные на широкую аудиторию. Ведь космонавты в таких книгах неизбежно предстанут пациентами, там будут обсуждаться отклонения от нормы, адекватность, неадекватность и прочие малоприятные для самооценки темы. Лучше не рисковать – не давать повода для зубоскальства тем, кто далек от научной проблематики, но не упускает возможность очернить кумиров. И всё же такая литература необходима. Еще основоположники космонавтики интуитивно догадывались, что выход за пределы атмосферы, на высоты, с которых Земля будет выглядеть планетой, должно изменить духовную суть человека. Психология изменится – она уже меняется! – но в каком направлении? Готов ли современный человек с его рефлексами, фобиями, неврозами и предрассудками выйти в принципиально новую среду обитания?

Психологи мрачно смотрели на перспективы освоения космоса с точки зрения своей профессии. Писали об этом много, почти столько же, сколько о длительном влиянии невесомости, хотя и основываясь на чисто умозрительных соображениях. Приведу в качестве примера статью Фёдора Дмитриевича Аннинского «Космическая психология» (журнал «Наука и жизнь», 1961, № 2), написанную и опубликованную незадолго до полета Юрия Гагарина. В ней подводится своеобразный промежуточный итог исследованиям, проливающим свет на психологические проблемы, которые теоретически могут возникнуть у космонавтов в реальном полете:

«С чего начать? Можно ли всерьез говорить об описании еще не существующей деятельности? Оказывается, можно. Дело в том, что у будущей профессии космонавта есть много общего с профессией летчика. И тот и другой оторваны от твердой площади опоры – Земли, находятся в герметической кабине летательного снаряда, мчащегося с огромной скоростью, подвергаются действию перегрузок (тех внешних механических сил, которые давят на человека при ускорении или замедлении полета). Поэтому летчика с полным правом можно назвать космонавтом „ближнего следования“, и многое из того, что установлено в отношении его ощущений, может оказаться приложимо к будущему покорителю просторов Вселенной. ‹…›

В космическом полете пространство и время будут восприниматься в условиях стремительного движения вперед самого космонавта. Однако эта стремительность движения, огромная скорость космического корабля, в свободном полете чувствоваться не будет. В земных условиях, например, пассажир автомобиля „видит“, с какой скоростью идет машина: мимо окон проносятся деревья, столбы, пешеходы. Даже закрыв глаза, пассажир чувствует движение: ревет мотор, неровности дороги встряхивают кузов.

Свободный полет в кабине космического корабля лишает человека столь привычных ему ощущений движения: двигатели молчат, никаких сотрясений, за окнами кабины – ни одного предмета на близком расстоянии.

По образному выражению одного ученого, человек будет как бы „неподвижно подвешен в неподвижной пустоте“.

Правильная ориентировка человека в пространстве и времени – непременное условие его нормального существования и успешной деятельности. Ориентировка в пространстве – это восприятие окружающего. В привычной обстановке мы твердо знаем, где низ, где верх, умеем взять предмет, отшвырнуть ногой камень, умеем свободно координировать множество движений. ‹…›

Несомненно, состояние невесомости затруднит координацию движений космонавта, „верх“ и „низ“ станут понятиями относительными. Возможно, на первых порах части тела „откажутся“ подчиняться. При этом задача еще осложнится резко измененной масштабностью. Речь идет не о замене сравнительно малых, „земных масштабов“ на грандиозные, космические, а о приобретении сложного навыка быстро переключаться с одной масштабности на другую. Это особенно важно, например, при возвращении на Землю, когда совершается переход от неопределенно больших масштабов к привычным, земным. Однако есть полное основание полагать, что все эти сложности преодолимы.

Несколько слов о чувстве времени. Когда-то Иван Михайлович Сеченов говорил о том, что человек измеряет время в основном двумя „механизмами“: короткие интервалы – ухом, более длительные – с помощью мышечного чувства. Понятно, что и ухо и мышцы являются лишь датчиками, принимающими внешние сигналы, основной же регистратор времени находится в мозгу. Выражением работы „мозгового метронома“ являются биопотенциалы мозга, имеющие определенную циклическую периодичность.

Отсутствие привычной смены дня и ночи, земной освещенности не главные причины затруднения в оценке астронавтом времени по своим ощущениям. Основа этих затруднений заложена в самом факте полета в пространстве с огромной скоростью, в новых, необычных условиях пониженной весомости. Отсюда и должно проистекать неумение на первых порах правильно определять протяженность во времени того или иного события. Сместятся такие понятия, как „быстро“, „медленно“, „долго“. Они могут оказаться ошибочными. ‹…›

Экспериментально установлено, что человек воспринимает окружающую обстановку двойственно: с одной стороны, наши органы чувств непрерывно, последовательно снабжают нас информацией обо всем происходящем вокруг, с другой стороны, выявляется дискретная, прерывистая природа этого процесса. В обычной обстановке мы не ощущаем этой прерывистости, так как перерывы оказываются заполненными за счет так называемых следовых явлений. Кроме того, подобные перерывы в деятельности органов чувств наступают не одновременно.