Его слова попали прямо в точку.

– Когда?

– Да прямо сейчас, – сказал Д’Арнок.

– Где?

– Возможно, прямо в ее гостиничном номере. Торопитесь.

* * *

Когда я вышла из дома, Ошима уже ждал на противоположной стороне улицы; воротник у него был поднят, а шляпу, потемневшую от дождя и ставшую похожей на пирог со свининой, он низко надвинул на лоб. Он резко мотнул головой в сторону Парк-авеню и мысленно заметил: По-моему, нам не удалось это интервью.

Я издали узнала Холли по длинному черному пальто и тюрбану на голове и пошла за ней. Это я совершила ошибку, – ответила я Ошиме. – Я сказала, что Жако был старше Иисуса. – Я отступила в сторону, пропуская скейтбордиста. – Но сейчас куда важнее то, что со мной на связь вышел Д’Арнок. По его словам, Анахореты уже приготовили для Холли западню, и Константен попытается ее туда заманить. Выставив перед собой зонт, как щит, я старалась не отставать от Холли, а Ошима старался не отставать от меня, но по-прежнему шел по другой стороне улицы.

Напомни мне, – снова услышала я его голос, – почему мы все-таки решили сами ее не уговаривать? Почему просто не погрузили ее в приятный глубокий сон, чтобы мысленно установить связь с Эстер?

Во-первых, это противоречит Кодексу. Во-вторых, она чакра-латентна, так что может плохо отреагировать на сканирование и попросту уничтожить все свои воспоминания, вместе с тем уничтожив и своего «резидента». В-третьих… Ну, довольно и этого. Короче, нам нужно, чтобы она действовала добровольно. А к «увещеванию» нам следует прибегнуть только в самом крайнем случае.

На указателе перехода вспыхнул зеленый человечек. Холли уже достигла Парк-авеню, так что нам с Ошимой пришлось почти бежать, огибая сердито сигналившие автомобили, чтобы не застрять на островке между двумя транспортными потоками. В итоге мы все же нагнали Холли, и теперь я шла шагах в двадцати от нее. Ошима спросил: Слушай, Маринус, у нас вообще-то есть какой-нибудь конкретный план? Или мы просто следим за ней, как пара сталкеров?

Прежде всего нам нужно обеспечить ей безопасность, пока она добирается до гостиницы; пусть спокойно обдумает то, о чем только что узнала. С молодой листвы, уже покрывшей ветви старых деревьев, капала вода; сточные канавы были переполнены; сливные люки отчаянно булькали и захлебывались. Если повезет, то спокойствие парка окажет на нее свое магическое воздействие. Если нет, нам, возможно, придется все же воспользоваться собственной «магией». Какой-то швейцар, стоя в дверях, испуганно смотрел вверх, на струи дождя, льющиеся с навеса над входом. Мы добрались до Мэдисон, где Холли ждала под дождем среди брызг, а я остановилась у входа в какой-то бутик, наблюдая за людьми, выгуливавшими собак, за евреями-хасидами, за каким-то арабом-бизнесменом. Какое-то такси приостановилось рядом с Холли, явно рассчитывая подцепить пассажира, но она этого даже не заметила: казалось, она видела только зеленый прямоугольник Центрального парка в дальнем конце улицы. Ее душа, должно быть, пребывала в полном смятении. Написать мемуары о том, как с тобой время от времени происходили некие странные с точки зрения психологии события – это одно; но когда тебе кто-то внушает определенные сны, подает, ни о чем не спросив, чай по-ирландски, а потом раскручивает перед тобой целую фантастическую космологию – это нечто совершенно другое. Возможно, Ошима был прав; возможно, мне следовало еще там, в 119А, прибегнуть к «увещеванию» и сканировать ее мозг. Даже метажизнь длиной в тысячу четыреста лет – это отнюдь не гарантия того, что ты всегда знаешь, как правильно поступить.

Надпись «Стойте» сменилась надписью «Идите», и я, задумавшись, упустила шанс. Пересекая Мэдисон-авеню, я буквально чувствовала во рту привкус паранойи и упорно искала глазами Пфеннингера или Константен среди тех, кто сидел в автомобилях на перекрестке. Последний квартал до парка оказался особенно забит пешеходами, и мне пришлось бежать чуть ли не вприпрыжку, лавируя между ними и думая, а действительно ли молодая любительница бега трусцой в наушниках, толкающая перед собой легкую детскую коляску, та, за кого себя выдает? Что, если, как только Холли с ней поравняется, воздух задрожит и откроется Вход? И с какой стати вон тот юный чиновник так пялит глаза на нее, худую изможденную пятидесятилетнюю женщину? Впрочем, он и на меня тоже уставился, так что, возможно, ему просто нечем заняться, вот он и рассматривает прохожих. Ошима не отставал от меня, двигаясь по противоположному тротуару и куда лучше вписываясь в утреннюю суету. Мы миновали собор Святого Иакова, красные кирпичные стены которого в давние времена возвышались над всеми сельскими домишками тогдашнего Манхэттена. Ю Леон Маринус однажды присутствовал здесь на свадьбе году так в 1968-м; жених с невестой теперь уже стали восьмидесятилетними стариками, если вообще еще живы.

На Пятой авеню движение стало чрезмерно плотным и нервным. Холли стояла возле группы китайских туристов, которые очень громко на кантонском диалекте говорили о том, до чего Нью-Йорк оказался тесным, грязным и вонючим, совсем не таким, как они ожидали. На той стороне улицы Ошима как ни в чем не бывало прислонился к углу какого-то здания; лицо его почти полностью скрывал капюшон. Мимо проехал автобус с электронной рекламой только что вышедшего фильма по роману Криспина Херши «Эхо должно умереть», но Холли даже головы не повернула и смотрела только в сторону парка. Я успокоилась. Мои инстинкты молчали, значит, враги нам пока не угрожали. А вот когда мы доберемся до гостиницы на Бродвее, где она остановилась, возможно – если, конечно, Холли не развернется и не пойдет назад, – мне придется плюнуть на собственные угрызения совести и осуществить Акт Убеждения ради ее же безопасности. Анахореты вряд ли станут действовать поспешно и необдуманно. Опровергнуть обвинения в убийстве, да еще и совершенном среди бела дня в публичном месте, при свидетелях, – дело слишком сложное и хлопотное. Реальность на Пятой авеню этим дождливым утром представлялась мне именно такой, какой и была на самом деле.

* * *

Неторопливый и тяжеловесный джип взобрался на тротуар; из него выпрыгнула молодая женщина в полицейской форме и протянула Холли свое удостоверение.

– Мэ-эм? Вы Холли Сайкс?

Холли словно выдернули из другой реальности и вернули в ту, что ее окружала.

– Да, я… а что?..

– И вы действительно мать Аоифе Брубек?

Я поискала глазами Ошиму, который уже переходил через улицу. Из джипа вылез огромный мужчина-полицейский и присоединился к своей коллеге.

– Холли Сайкс?

– Да. – Холли невольно поднесла руку к губам. – С Аоифе ничего не случилось?

– Мисс Сайкс, – затараторила женщина-полицейский, – к нам в участок рано утром позвонили из британского консульства, попросили объявить всеобщую тревогу и непременно разыскать вас – мы с вами разминулись буквально на несколько минут, когда вы ушли из гостиницы. К сожалению, вчера вечером в Афинах ваша дочь попала в автомобильную аварию. Ее уже прооперировали, и сейчас ее состояние стабильное, но вас просят вылететь домой ближайшим рейсом. Мисс Сайкс, вы меня слышите?