– В Афинах? – Холли оперлась о капот патрульной машины. – Но Аоифе находится на каком-то острове… Что… Насколько серьезно…

– Мэм, мы на самом деле не знаем никаких подробностей, но можем отвезти вас в «Empire», помочь вам собраться, а затем доставить вас в аэропорт.

Я шагнула вперед, чтобы сделать… сама не знаю что, но Ошима меня оттолкнул: Я чувствую, что психовольтаж в этом автомобиле просто зашкаливает; там явно кто-то из высших Анахоретов, и если мы ввяжемся в полномасштабное сражение с ними здесь, на Пятой авеню, то почти у каждого в радиусе пятидесяти метров, в том числе и у Холли, гипоталамус будет буквально расщеплен. Федералы, или местная служба безопасности, или бог знает кто еще, будут следить за каждым нашим шагом и в итоге поймут, что Холли недавно вышла из дома 119А.

Ошима был прав, но… Мы же не можем позволить им просто ее схватить!

Между тем Холли под воздействием уговоров и мягких, но решительных подталкиваний уже садилась в полицейскую машину. Она еще пыталась задавать какие-то вопросы, но у нее и без того выдалось слишком тяжелое утро, а сейчас ее еще и напугали до потери пульса. К тому же ее, возможно, подвергли «увещеванию». Мучительно страдая от собственной нерешительности, я смотрела, как джип, хлопнув дверцами, тронулся с места и мгновенно вписался в поток, успев миновать перекресток за секунду до того, как зажегся красный свет. Стекла в джипе были слегка тонированы, и я не сумела как следует разглядеть, с кем именно мы имеем дело и сколько их там. Зажглась надпись «Идите», и пешеходы устремились по переходу. Итак, противнику понадобилось всего шестьдесят секунд, чтобы полностью провалить начало нашей Второй Миссии!

* * *

Ошима перевел меня через перекресток и сказал:

– Сейчас я осуществлю трансверсию.

– Нет, Ошима, это я вынесла неправильное решение, так что смену тела…

– Ладно, власяницу потом на себя наденешь. Трансверсия у меня получается лучше всех, и потом, я самый настырный из вас, ты же сама прекрасно это знаешь.

На споры действительно не было времени. Мы перешагнули через низкую ограду парка и плюхнулись на ближайшую мокрую скамью. Ошима одной рукой стиснул подлокотник, а второй – мою руку. Настройся на мою волну, – мысленно посоветовал он мне. – Мне, по всей вероятности, понадобится твой совет.

– Что угодно, лишь бы получилось. Конечно, я буду с тобой!

Он стиснул мою руку, зажмурился, и его тело слегка обмякло – это душа, покинув его, устремилась наружу через «третий глаз», то есть чакру во лбу. Даже психозотерики лишь с трудом способны увидеть душу – это все равно что пытаться разглядеть абсолютно прозрачный стеклянный шарик в кувшине с чистой водой. Душа Ошимы исчезла в одну секунду, унеслась куда-то вверх, сквозь мокрые от дождя ветви деревьев, свисавшие над покрытым пятнами сырости старым памятником, возле которого мы сидели. Я натянула шляпу ему на лоб, чтобы поля скрывали его помертвевшее лицо, да еще и укрыла нас обоих большим зонтом. Тело, покинутое душой, выглядит так, что случайный прохожий немедленно вызовет «Скорую помощь»; в разные моменты моей долгой метажизни я, вернувшись в тело, обнаруживала, что мне в нос суют нюхательные соли, или нашатырь, или даже пытаются пустить кровь, а однажды какой-то тип с отвратительным запахом изо рта стал требовать, чтобы полиция немедленно связалась с совершенно мне не нужным посольством КНР. Но вскоре, когда я синхронизировала наши с Ошимой чакры на руках, мы стали похожи на парочку немолодых влюбленных. Даже по вольным нью-йоркским стандартам laissez-faire[243]мы, на мой взгляд, выглядели так, что, пожалуй, заслуживали, чтобы на нас пялили глаза.

Я мысленно связалась с Ошимой…

…и образы потекли напрямую из его души в мою. Он скользил сквозь кубистический калейдоскоп тормозных огней, горбатых крыш и автомобилей, сквозь ветви деревьев, покрытые лопнувшими или готовыми лопнуть почками. Потом мы ринулись куда-то вниз, проникли сквозь заднюю дверцу внутрь фургона, проскользнули между свиными тушами, качавшимися на крюках, сквозь просмоленное куревом легкое водителя и вновь выскользнули наружу через лобовое стекло, описав арку над фургоном с надписью «United Parcels», а потом взмыли еще выше, испугав голубя с пышным «воротником», сидевшего на уличном столбе. Ошима на мгновение завис в воздухе, выискивая полицейский джип, и спросил: Ты тут, Маринус?

Я с тобой, – мысленно ответила я.

Ты видишь машину?

Нет. Огромный мусоровоз чуть сдвинулся, и перед ним я увидела желтый хвост школьного автобуса. Попробуй поискать возле того автобуса, – посоветовала я Ошиме.

Он ринулся вниз, влетел в салон автобуса через его заднее стекло, пролетел его насквозь мимо четырех десятков школьников, о чем-то споривших и сгрудившихся вокруг 3D-планшета, на экране которого было видно что-то космическое, мимо водителя автобуса, затем вылетел наружу, а там…

…вовсю сигналила, мигая огнями, знакомая полицейская машина, медленно ползущая по забитой проезжей части. Ошима проник внутрь и некоторое время парил, совершая круги и показывая мне, с кем мы имеем дело. Слева от Холли сидела женщина-полицейский; за рулем был здоровенный коп, который помогал запихнуть Холли в машину; а справа сидел мужчина в костюме, который так закутался в плед, прилагавшийся к «Самсунгу», что его лицо было почти невозможно разглядеть, но мы все равно его узнали. Ага, Драммонд Бржички, – тут же сказал Ошима.

Странный выбор. Бржички был новичком и самым слабым из Анахоретов.

Возможно, они не ожидают никаких неприятностей, – предположил Ошима.

А может, они его сунули в машину просто для отвода глаз?

Я, пожалуй, войду в тело женщины, – решил Ошима. – Вдруг мне удастся выяснить, что именно ей внушили. Он довольно легко проник в душу женщины-полицейского через чакру на лбу, и я, естественно, тоже получила доступ к ее сенсорике.

– Все, что нам было известно, моя дорогая, – говорила она Холли, – я вам уже сообщила. Если б я знала больше, то непременно бы вам рассказала. Я ведь тоже за вас переживаю, правда. Я тоже мать, у меня двое малышей.

– Но в порядке ли у Аоифе позвоночник? И насколько вообще… были серьезны эти травмы?

– Не надо так волноваться, мисс Сайкс, – сказал Драммонд Бржички, подтягивая повыше свой плед. Вид у Бржички был весьма живописный – этакий вратарь средиземноморской футбольной команды с пышными черными волосами; но голос был довольно противный, гнусавый, и жужжал, как оса, попавшая в стакан с вином. – У британского консула в десять важная встреча, а как только он освободится, мы ему сразу же позвоним, и вы все узнаете непосредственно от него, если, конечно, он располагает какими-то дополнительными фактами. Договорились?

Патрульный автомобиль остановился на красный свет, и пешеходы устремились через улицу.