Скрепил д. Толстой

Ваше Императорское Величество!

Благосклонность, с которою Ваше Императорское Величество соизволили относиться к моим письмам и сообщениям, дает мне смелость представить на благоустроение вашего Императорского Величества проект, осуществление которого могла бы возыметь весьма благоприятные влияния как на Россию, так и на Европу.

Я имею в виду устройство всемирной выставки в С.-Петербурге, в связи с международным состязанием рысаков на специально установленный «главный приз» для лучшего бегуна.

За возможно скоро официальное приурочение выставки на 1885 или 1886 год говорят двоякого рода соображения. С одной стороны, это соображения политические, а с другой — торгово-промышленные. Если обратиться к политической стороне вопроса, в данное время Европейский концерн и правительства Европы более всего озабочивает угрожающая опасность войны и ужасающий рост социализма. Ограждение Европы от этих опасений было бы равнозначительно нахождению философского камня. Та война, которой страшится Европа, не находя средства для ее предотвращения, это война России, в союзе с Францией, против соединенных германо-австрийских сил. Если даже не входить в вероятные подробности этой разрушительной войны, то все-таки очевидно, что результаты ее будут гибельными не только для вовлеченных в нее, но даже для тех, которые в эту борьбу не замешаны. Отсрочка на несколько лет самой значительной войны века была великой заслугой перед человечеством. Всемирная в С.-Петербурге выставка представила бы в глазах Европы серьезную гарантию мира. Даже что касается до усиливающего роста социализма, то и тут всемирная выставка в России могла бы оказать услугу заглушением его на некоторое время. Социалистическое стремление, побудительные основы которого зиждутся почти всегда в смутном чувстве подавленности, в разочаровании самолюбий, в безработице или отсутствии средств к существованию, короче — корень которого лежит в чувстве всеобщего неудовольствия, русский социализм был бы приостановлен в своих начинаниях, обезоружен в своих предприятиях и [неразборчиво] лихорадочным, но спасительным и производительным возбуждением ума, которое обыкновенно предшествует столь важному национальному событию. Есть еще и другой фактор, с которым предстоит считаться как России, так и Европе. Это все усиливающаяся идея панславизма. Она, так сказать, естественно вытекает из самого духа нашего времени, лозунгом которого с 1859 года сделалось объединение племен. Эта идея требует осуществления в жизни, и она вовлечет своих многочисленных сторонников в ужасную войну, если не найдено будет мирного средства для проведения ее в жизнь. Таким средством явилось бы то чувство внутреннего удовлетворения, которое ощутили бы славянские народности, увидев С.-Петербург столицею мирового общения в всемирной выставке. Выставка 1868 года сдержала на четыре года Франко-прусскую войну, несмотря даже на Люксембургский вопрос. Этой выставке 1878 года обязана своим существованием третья республика во Франции, несмотря на то, что она была по последнем издыхании после выхода в отставку г. Тьера и что ей естественно угрожал тот же самый конец, как и обеим ей предшествовавшим.

Материальная и финансовая стороны дела, по моему убеждению, доставили бы России еще больше выгоды, чем политическая. Можно предполагать и даже ожидать несомненно, что как только Ваше Императорское Величество соизволите согласиться на выставку и соблаговолите назначить сроки ее открытия, курс рубля поднимется, можно даже надеяться, что в случае если подготовительные меры будут удачно приняты, то он достигнет номинальной своей ценности в день открытия выставки. Можно было бы иметь в виду все больше и больше усиливающийся рост экономического благосостояния, которым как финансовое управление, так и крупные торговые и банковые фирмы могли бы воспользоваться для окончательного восстановления кредита. Я же опасаюсь для России прискорбной неудачи, которая постигла Венскую выставку. Эта выставка не удалась, потому, что не имела за себя достаточных разумных оснований. Она представила себя только [как] сколок с бывшей в 1868 году. Европейская промышленность, за исключением Русской, была уже достаточно известна по результатам предшествовавших выставок, она не представляла собственно никакого интереса для торгово-промышленного класса и должна была рассчитывать преимущественно только на посещение любознательных любителей. Это обстоятельство является одной из главных причин ее неуспеха, так как только Париж во всяких данных случаях может рассчитывать на исключительный прилив посетителей. С давних пор это понято в Берлине и даже теперь этот вопрос там разрабатывается, от идеи всемирной выставки там отказались по принятии в соображение таких оснований, которые обусловили неудачу всемирной выставки 1873 г. Сверх того следует принять в расчет беспощадную вражду Франции и Германии, обуславливающую невозможность какого-нибудь национального предприятия в Берлине.

Все эти препятствия для России не существуют. Напротив того, только она, составляя, так сказать, посредствующее звено между востоком и западом, может соединить под эгидой славянской идеи производительность Европы и Азии. Вот новые заманчивые условия и в то же время ругательство успеха! Очевидно, что приготовления ко всемирной выставке в Петербурге сами по себе дадут толчее необычайной силы русской промышленности. Оживление, которое воцаряется в мастерских, фабриках и конторах, взаимные заказы, новые сношения, которые завяжутся, необходимо, между нашей и иностранной промышленностью, дух соревнования, который овладеет искусствами и ремеслами и будет стремиться превзойти все, прежде до сего бывшее, — все это уничтожит застой в делах и даст русской промышленности силу окончательно уравновесить вывозом собственных произведений ввоз иностранной. Что же касается мер для облегчения путешествия по России, как то удешевление проезда по главным железнодорожным путям, упрощение паспортных и таможенных формальностей на границе, принятие мер для удобства и увеселения посетителей как в Петербурге, так и в окрестностях, так же, как и необходимые меры для привлечения содействия иностранных правительственных и промышленных сил, то это частные вопросы, которые могут быть разрешены только учреждением с этой целью специальной комиссии, которую надлежит созвать в возможной скорости и в составе которой я почту за величайшее счастье, если Ваше Императорское Величество соизволите меня назначить в ее членах.

Мне остается теперь сказать несколько слов о международном состязании рысаков и установлении главного приза для лучшего бегуна. Статистика показала, что невозможно или, по крайней мере, чрезвычайно трудно состязаться с Англией в скачках на ровном пространстве и с препятствиями; чистокровный английский скакун имеет неоспоримое превосходство перед всеми другими породами. С другой стороны, все скачки, происходящие в Англии или Франции, лишены всякого значения, так нам на наших глазах доказывает неудача авторского и германского спорта. Во Франции спорт имеет международный характер, как и в Англии, и сделался одной из главных приманок Парижа (особенно с той поры, как более высокий, чем на английских скачках Дерби, главный приз содействует привлечению во Францию спортсменов этой национальности).

Более 600 000 ежегодно съезжаются народу на значительные скачки и на скачки за главный приз. Вообще было бы очень желательно, чтобы каждая столица имела, как Лондон свой Дерби, как Париж свой день главного приза, как Ницца свою знаменитую стрельбу в голубей и свои регаты (гонку), свой специальный вид спорта, который ежегодно привлекал бы в нее известное число иностранцев. С.-Петербург должен был бы так же иметь свой ему свойственный вид международного спорта, который бы собирал посетителей в известное определенное время года, каковы, по моему мнению, могут быть только международные состязания рысаков. Положительно необходимо, чтобы призы этого состязания были достаточно высоки, чтобы широко вознаградить участников состязания за их немалые денежные расходы. Открытие этого вида спорта, которое за значительностью данного срока времени, могло бы быть успешно подготовленным, могло бы совпасть с открытием всемирной выставки, т. е. такого рода обстоятельством, которое являлось бы достаточным ручательством участия состязателей. Очень вероятно, что через небольшое число лет [названия] Красного села, Царского села или С.-Петербург будут столь же употребительными в мире конского спорта, как Аскот, Нью-Маркет или Шантильи. Я себе позволю по этому вопросу, который составляет мою специальность, выработать подробную программу, если только Ваше Императорское Величество соизволите возложить на меня этот труд.