Капитан Коллиер смог доложить губернатору Модифорду о трагическом происшествии у Коровьего острова лишь две недели спустя: Морган поручил ему отвести «Летучего змея» на Ямайку для легализации судьбы французского судна. Пока же он велел снять с него орудия и установить их у себя на борту.

Коллиер оставил адмирала в тяжелый момент. Экипажи были взбудоражены взрывом на «Оксфорде». Пираты, едва обчистив тела своих товарищей, тут же принялись вопить о предательстве и гневно требовать расследования. Вне всякого сомнения, причиной катастрофы было повальное пьянство. Канониры «Оксфорда», бегавшие в погреб за порохом для заздравных залпов, успели накачаться до потери сознания; в конце концов кто-то из них ворвался в погреб с еще тлевшим фитилем. Результат не замедлил сказаться.

Однако идея предательства всегда находит благодатную почву, и англичане обвинили офицеров «Летучего змея» в диверсии. Морган властно вмешался в дело и отослал подозреваемый корабль на Ямайку. Он не мог допустить расправы, поскольку кое-кто из французских флибустьеров уже начал отказываться от дальнейшего участия в экспедиции. Они снимались с якоря, чтобы плыть домой, на Тортугу.

Сэр Томас внимательнейшим образом слушал капитана Коллиера, но тот видел, что губернатору было не до трагедии «Оксфорда». Он был в трауре: несколько дней назад умерла от «чумы» его жена. Леди Модифорд по иронии судьбы стала последней жертвой эпидемии, врачи не обнаружили на Ямайке больше ни одного больного.

– Почему эта хворь не могла кончиться чуть раньше? – печально вопрошал губернатор.

Вздохнув, он добавил, что капитан «Летучего змея» и его офицеры должны предстать перед судом. Моряков судил тот же трибунал, что разбирал дело английского флибустьера, заколовшего француза на окровавленном пляже Санта-Мария на Кубе. Его состав не изменился. Учитывая количество драк, ранений, мерзких деяний и даже убийств, случавшихся каждую неделю в городе и на борту стоявших в порту судов, трибуналу Порт-Ройяла пришлось бы заседать круглосуточно. Но местные власти предпочитали, чтобы заинтересованные лица сами решали свои споры и разногласия. Правосудие вступало на сцену лишь в случаях, когда в деле оказывались замешаны иностранцы или же когда преступление ставило под угрозу благополучие всей колонии.

Капитан Эдвард Коллиер выступил в качестве главного свидетеля – разумеется, свидетеля обвинения. Однако показания он давал сдержанно, как бы сожалея о своей роли, и это произвело приятное впечатление. Публика, состоявшая исключительно из флибустьеров и жителей Порт-Ройяла, не выказала удивления, услышав, что прокурор выдвинул против капитана де Вивона обвинение в пиратстве. Защита довольно ловко возражала, заявляя, что в результате действий обвиняемых у причала Порт-Ройяла оказался великолепный корабль, который в ином случае никогда не попал бы туда.

Приговор гласил следующее: «Летучий змей» конфискуется в казну его величества, а офицеры будут задержаны на Ямайке до тех пор, пока не представится случай отправить их на родину. Они пробыли на острове несколько лет – конечно, не в узилище, как вы легко догадываетесь. Матросам было «дозволено» стать флибустьерами.

Сразу же по вынесении приговора губернатор сообщил Коллиеру, что он решил вооружить «Летучего змея» и отправить его – под командованием капитана Коллиера – к Коровьему острову для усиления армады Моргана. События развивались закономерно. Бывший командир «Оксфорда» оказался перед выбором: либо подать в отставку, либо начать помимо воли карьеру флибустьера.

Орудия были установлены, но корабль не отплыл к Моргану: с Санто-Доминго прибыл флибустьерский тендер с известием, что армада адмирала успела отбыть в неизвестном направлении. «Летучему змею» было велено ждать новых сообщений. Минуло две недели. По неподтвержденным сведениям, Моргана видели в разных местах – то возле Эспаньолы, то возле Кубы, то снова у Эспаньолы.

– Войдя в пролив Окоа, он отправил сто пятьдесят человек на охоту, чтобы запастись мясом…

– Он сказал, что собирается напасть на селение Ассо, но потом передумал и не пошел туда…

– Он захватил сотню быков…

При каждом новом известии Томас Модифорд и капитан Коллиер приходили в недоумение: все эти жалкие акции никак не походили на грандиозные замыслы адмирала. Последовала новая долгая пауза. Отплытие «Летучего змея» откладывалось из недели в неделю. К началу марта корабль все еще ждал приказа.

Зрелище совершенно пустого города всегда вселяет тревогу. Даже хорошо вооруженный отряд средь бела дня входит в него настороженно. Шаги гулким эхом отдаются на улицах. Черный кот, перебежавший дорогу, кажется дурным предзнаменованием. Двери первого дома наглухо закрыты; их взламывают – никого. Никто не отзывается на оклик. На столе остатки еды, очаг еще дымится. Все перевернуто вверх дном, все разбито и сломано, но вещи безмолвствуют, у них ничего нельзя вызнать. Следующий дом, и снова тишина. В доме та же картина; похоже, что его обитатели бежали какой-нибудь час назад. И вновь пустынная улица.

Внезапно передовой дозор замирает: в соседнем доме послышался звук, что-то шевельнулось. Там кто-то есть! Дверь от могучего удара распахивается настежь, отряд с пистолетами наготове врывается внутрь. Кого они застают? Убогого калеку, лежащего на полу рядом с кроватью, – он, конечно же, тоже пытался убежать, но ему никто не помог. Несчастного старика схватили, грубо подняли за шиворот, забросали вопросами. Он лишь смотрел, открыв рот, на захватчиков, вращая округлившимися от ужаса глазами. Может, немой? Нет, укол кинжала вырвал из груди стон. Ты скажешь или нет, собака, куда все подевались? Где спрятано золото? Однако калека не выдерживает и первых минут допроса и почти тут же испускает дух.

Таким застали флибустьеры 9 февраля 1669 года город Маракайбо. Намерение идти на Картахену было оставлено несколько дней спустя после взрыва на «Оксфорде»: слишком много оказалось погибших и еще больше дезертиров. У Моргана осталось всего восемь кораблей и от силы пятьсот человек. Это известно достоверно. Что касается последующих событий, то есть трехнедельного крейсерского плавания у побережья Кубы и Эспаньолы, то никаких подробностей о нем так и не всплыло; сегодня мы практически ничего не знаем о загадочном поведении адмирала в этот период. Известно, что в один из дней в каюту к Моргану пришел Пьер Пикардиец, весьма известный флибустьер, на счету которого было немало «славных» дел. Он хорошо владел английским и был одним из капитанов его армады.

– Надо идти брать Маракайбо. Там хватит добра на целый флот, – сказал пират. – Два года назад я был в этом месте с экспедицией Олоне, хорошо знаю вход в лагуну и расположение фортов.

Пикардиец не рассказал, при каких обстоятельствах он расстался с Олоне, сгинувшим с тех пор без вести. Но у «береговых братьев» не было в обычае расспрашивать коллег о том, о чем они не желали говорить сами. Морган быстро согласился с предложением.

Сведения и ориентиры, которые мореходы той эпохи держали в памяти, чаще всего не фиксируя их на карте, поразительно точны, особенно в сравнении с топографической путаницей, царящей в большинстве письменных рассказов и отчетов об экспедициях. Подобная неопределенность неслучайна: авторы не желали делиться своими открытиями. Так, Пикардиец вынес из своего похода с Олоне множество полезных деталей: как и откуда следовало нападать; где расположен у входа в залив населенный покоренными индейцами остров Оруба (сейчас – Аруба); как следовало, пройдя залив, пересечь горловину, ведущую в лагуну – огромное морское озеро, причем эти сведения не уступали точностью оперативным планам современного штаба, подготавливающего вторжение.