и соратником Владимиром Евтушенковым приехал ко мне на дачу. Ограничившись легкой закуской, сели играть в шахматы. Это, конечно, повод. Главное — разговор под стук ладей и пешек. Тем было две: возможное сотрудничество с Лужковым в продвижении кандидатуры Черномырдина и та самая безопасность президентской семьи в случае смены правящего клана.

Лужков отмежевался от участия в думских баталиях, говоря, что его влияние на депутатов преувеличивается и что от него зависит не так много. То есть в самой мягкой форме дал понять, что избранию Черномырдина помогать не станет. Но тему гарантий президентской семье он упаковывать в вату недоговорок и околичностей не стал.

— Я твердо обещаю президенту поддержку и защиту. И учти, я никого не предавал.

Спортивным итогом этой беседы стал незавершенный пешечный эндшпиль с лишней пешкой и лучшей позицией у Лужкова, что достаточно точно характеризовало и текущий политический момент. На следующий день рассказал о нашей встрече Юмашеву, но тот гораздо большее внимание уделил неискренности мэра по первому вопросу, чем его заверениям по второму.

7 сентября при повторном голосовании Черномырдин набрал 138 голосов. Провал. Тут же на весы бросили едва ли не последний козырь, в качестве сакральной жертвы отправили в отставку Сергея Дубинина, председателя Центробанка[337]. Но очевидно, что этого явно недостаточно, чтобы смягчить позицию думцев.

Тем же вечером мы обсуждали вопрос уже совершенно предметно: Черномырдин или Примаков. И опять мне пришлось выслушать отповедь Дьяченко:

— Неужели вы не понимаете, что Примаков — это возвращение коммунистов и что все, чего удалось добиться, с его приходом будет ликвидировано?

Я спросил Волошина, в ту пору помощника президента по экономическим вопросам, сидевшего молча:

— Александр Стальевич, так что у нас будет происходить с экономикой в ближайшее время?

После недолгой заминки он ответил:

— В ближайшее время все стабилизируется, а в феврале будет новый кризис[338].

— Ну так, — предложил я, — давайте сейчас назначим Примакова, а в феврале снимем его, как допустившего кризис.

Предложение приняли к сведению. После совещания Кокошин попросил зайти к нему в кабинет и там предложил присоединиться к тайной работе по торпедированию продвижения Черномырдина:

— Что мы, так и будем терпеть, что Березовский тут всем свою волю диктует?

Прекрасно понимая, что у нашего разговора могут быть незримые, но заинтересованные слушатели, ответил:

— Андрей, ты в заговорщики-то не играй. Никто нам не запрещает выступать против выдвижения ЧВС. И, если с нами не согласятся, никто нам не мешает уйти в отставку и продолжать настаивать на этом. Но пока мы работаем в Администрации, мы должны выполнять принимаемые в ней решения.

На этот разговор впоследствии сослались, объясняя, почему наша судьба вскоре сложилась несколько по-разному.

Времени на принятие решения практически не оставалось. Помимо формально очевидной угрозы нарваться на внеочередные и заведомо проигрышные после дефолта выборы, нужно было считаться и с угрозами Зюганова и Жириновского не выполнить указ Ельцина о роспуске Думы и повторить ситуацию сентября 1993-го с новым «изданием» гражданской войны. Я не считал это серьезным вызовом: в этот-то раз действия президента были бы формально безупречны, не приходилось сомневаться и в том, что КС не поддержит демарш «распущенных». К тому же при всей народной нелюбви к власти шансы коммунистов на успех остались там, в лете 1996-го года. Но обе перспективы ничего хорошего стране не сулили.

8 сентября после совещания у Ельцина противники действий наугад срочно собрались и с участием Юрия Ярова родили обращение к президенту:

«Уважаемый Борис Николаевич!

После утренней встречи с Вами в Администрации состоялось продолжительное совещание с участием А.А. Кокошина, М.В. Комиссара, Р.Г. Орехова, Е.В.Савостьянова, С.В.Ястржембского.

Направляем на Ваше рассмотрение выводы и предложения, к которым пришли участники совещания.

Развитие экономического кризиса в стране опережает самые мрачные прогнозы. Это обусловлено фактическим параличом федеральной исполнительной власти.

За 15 дней, прошедших с отставки правительства Кириенко, реальных шагов по преодолению жесточайшего финансового кризиса, социального кризиса, товарного кризиса Правительство не предпринимало. В результате финансовая система в стране фактически полностью парализована, взаиморасчеты хозяйствующих субъектов прекращены, важнейшие товары первой необходимости — продовольствие, медикаменты, моющие средства — из свободной продажи исчезли.

Среди населения стремительно развиваются панические настроения, усиливающие обесценивание рубля и рост цен (в отдельных регионах — до 300 %). Негативное отношение к существующим властным структурам (практически всем без исключения) достигает опасных пределов, усиливает сепаратизм в отдельных районах страны.

Полагали бы необходимым:

1. Вашим указом определить Перечень неотложных мер по преодолению социально-экономического кризиса. В данном Перечне предусмотреть прямые поручения органам исполнительной власти, руководству субъектов Российской Федерации осуществить первоочередные шаги по становлению нормальной работы экономики (проект Перечня прилагается).

2. …

3. …

Испытывая глубокое личное уважение к В.С.Черномырдину, к сожалению, вынуждены констатировать, что в сложившейся ситуации его третье представление на пост председателя Правительства Российской Федерации автоматически приведет к необходимости роспуска Государственной Думы, так как нет никаких шансов на его прохождение.

В то же время мы уверены, что вариант с роспуском Государственной Думы будет иметь катастрофические последствия для страны, поставит ее на грань гражданской войны и создаст возможность распада Российской Федерации.

Может быть, имеет смысл, уважаемый Борис Николаевич, вернуться сейчас к успешно использованной Вами в 1992 году схеме решения подобной кризисной ситуации. Иными словами, предложить Госдуме для необязывающего Вас мягкого рейтингового голосования ряд кандидатур. Среди них могут быть В.С.Черномырдин, Ю.Д.Маслюков, Е.М.Примаков, Ю.М.Лужков и др. По итогам голосования Вы могли бы из тройки лидеров сделать свой выбор.

Просим рассмотреть.»

Яров зарубил идею коллективного подписания обращения и Ельцину оно пошло за подписью одного Ястржембского.

Особых иллюзий по поводу того, как на нашей судьбе скажется эта инициатива у нас не было: что придется расстаться с АП было очевидно. Но и спокойно наблюдать разрастание кризиса с возможным, хотя и маловероятным, его переходом в новое кровопролитие было нельзя.

9 сентября уже подъезжал к работе, когда зазвонил телефон закрытой связи. Меня попросили срочно приехать на госдачу «Горки-10» — на совещание у президента. Развернулись и помчались в сторону Рублево-Успенского шоссе. Когда приехал, выяснилось, что Кокошин и Ястржембский вместе с Юмашевым уже у президента. Мое присутствие не потребовалось: президент хотел услышать мнение и аргументы нашей фронды, и для этого вовсе не нужно идти к нему толпой.

В ожидании итогов поговорили с Дьяченко. Она снова указывала на крайнюю опасность для завоеваний демократии, если мы сделаем ставку на Примакова и Лужкова, намекала, что моя позиция определяется близостью к мэру. Я опять говорил, что проблему этого тандема можно решить потом, что зря она подозревает Лужкова в коварстве в отношении ее отца и их семьи. Повторил то, что мне сказал Лужков и что я сам знал о нем:

— Между прочим, он никого не