Отталкиваясь от своего мемуарного труда, Троцкий приступил к подготовке крупного историко-аналитического сочинения о революции 1917 года. Поразительно, что написанная примерно за два года работа объемом почти в полторы тысячи страниц создавалась одновременно с огромным количеством политических статей, тезисов, директивных писем, встреч со сторонниками, приезжавшими в Стамбул.

Разумеется, помощники и секретари оказывали ему немалую помощь. Большую работу проводил вначале на Принкипо, а затем в Берлине сын Лев, посылавший отцу книги, статьи, выписки. Если других помощников Троцкий как-то берег, то Льва он эксплуатировал нещадно. Многочисленные письма в Берлин содержали новые и новые требования, упреки в недостаточно тщательной работе и даже в пренебрежении задачами. Такого рода посланиями изобилует архивный фонд Троцкого в Хотонской библиотеке Гарвардского университета.

Первый том «Истории русской революции» был опубликован на русском языке издательством «Гранит» в 1931-м, а второй — в 1933 году, буквально накануне разгрома «Гранита» гитлеровцами. Вслед за этим началась публикация двухтомника на многих языках мира.

На английский язык книгу переводил М. Истмен, который для совместной работы приезжал в 1932 году на Принкипо. Правда, уже в это время между Истменом и Троцким возникли разногласия — американец все дальше отходил от марксизма. Но, обладая способностью оценить английский текст, автор считал переводы Истмена блестящими. Троцкий писал Истмену 13 марта 1932 года: «Сейчас я вместе со своим французским переводчиком (Парижанин[1247]) проверяю французский перевод. Во всех тех случаях, где Парижанин упирается, уверяя, что на иностранный язык «этого» нельзя перевести, я возражаю: «Посмотрим, что из этой фразы сделал Истмен», — и до сих пор каждый раз я находил максимальную точность в передаче всех оттенков оригинала. Насчет того, что вы не причиняете при этом обид английскому языку, нет сомнений и у Парижанина. Как хорошо, что дело попало в ваши руки».[1248]

«История русской революции» на английском языке появилась сначала в Лондоне.[1249] Почти сразу же вышло первое американское издание.[1250] Вслед за этим двухтомник (в некоторых случаях более объемный второй том выпускался двумя частями) «Истории русской революции» был издан на немецком, французском, испанском, польском и многих других языках. Позже эта работа Троцкого многократно переиздавалась. В США до 1980 года появилось девять ее изданий.[1251]

«История русской революции» оказалась самым весомым произведением Троцкого по исторической проблематике и не утратила своего историографического значения до наших дней, несмотря на сугубо политическую окрашенность. Только в 1997 году работа была опубликована в Москве,[1252] причем с явно недружелюбным, тенденциозным предисловием под соответствующим заголовком «Пророк, который ошибся на полвека», написанным Н. Васецким, в прошлом автором массы книг и статей, где бичевался «троцкизм» как антиленинское и антисоветское течение.

Первый том «Истории русской революции» открывался анализом особенностей развития России, из которых автор вьщелял прежде всего замедленность и вытекавшие отсюда экономическую отсталость, примитивность общественных форм, низкий уровень культуры. Этот анализ позволил утвердить установку на возможность неравномерного и комбинированного развития отсталых стран, которая являлась новой опорой для концепции перманентной революции.

Из закона неравномерности Троцкий выводил закон комбинированного развития, означающего возможность сближения различных исторических этапов, сочетания архаических форм с современными. Это абстрактное положение подкреплялось конкретными — фактическими и статистическими — иллюстрациями. Троцкий показывал, что по своей технике и промышленной структуре Россия начала XX века стояла на уровне передовых стран, а в некоторых отношениях даже их опережала.

Весь анализ вел к основному положению, что, будучи по «отправным своим задачам» демократической, русская революция неизбежно ставила проблему политической демократии по-новому и в конце концов привела к тому, что в течение нескольких месяцев у власти оказались Советы. Здесь начиналась, однако, игра в понятия, ибо власть Советов, в которых в конце концов возобладали большевики, приравнивалась к власти пролетариата, а не к власти над пролетариатом. Такой поворот событий Троцкий признавал только применительно к значительно более позднему этапу, когда после смерти Ленина во власти утвердится сталинская бюрократия.

Первый том автор несколько искусственно доводил до июньской демонстрации 1917 года, а второй открывал «июльскими днями» и завершал Вторым съездом Советов. Первая его часть была посвящена политическому противостоянию в июле — сентябре 1917 года. Ставя вопрос, могли ли большевики взять власть в июле, автор показывал нереальность этого, но придавал огромное значение июльскому кризису. Он полагал, что именно в эти дни большевики смогли обеспечить «будущее революции и свое собственное».[1253] Во второй части речь шла о последних неделях перед Октябрьским переворотом, о самих октябрьских событиях в Петрограде, роли столичного Совета и личной роли автора в осуществлении государственного переворота.

Занимаясь организационной деятельностью, обращаясь к истории, Троцкий постоянно видел перед собой главного врага, которому удалось оттеснить его от власти, а затем отправить в ссылку и в конце концов в изгнание. Видимо, в начале 1930-х годов книга о Сталине еще не задумывалась, но как бы невольно Троцкий начинал подготовку к ней в виде цикла статей, посвященных разным аспектам личности и деятельности Сталина.

Троцкий постепенно продвигался к собственному осознанию личности коммунистического диктатора, этапов, которые тот прошел по пути к созданию тоталитарной власти в СССР, особенностей этой власти и личности Сталина как «продукта бюрократической машины» и в то же время творца аппарата с его личностными характеристиками.

Статьи Троцкого о Сталине были, как правило, более заострены, более разоблачительны, нежели будущая книга. Связано это с тем, что они предназначались для русскоязычного читателя, в первую очередь для последователей Троцкого и тех, на чью поддержку он рассчитывал. Во многих случаях при подготовке работ о Сталине автор использовал не только текущую информацию в прессе, советские издания и другие доступные ему открытые источники, но и архивную документацию, которую ему удалось вывезти во время депортации.