сейфа – и необходимо было знать его секрет, чтобы открыть его. На этот раз только он один мог соединить все электрические токи и превратить по своему желанию пик Тэбали в громадный невероятной силы магнит. Остаток Лунного дня перед наступлением долгой ночи наши изгнанники употребили на то, чтобы утвердить глубоко в почве эспланады высокие железные леса, поддерживающие горизонтальную ось из полированной стали. На этой оси должен был повиснуть шелковый парашют громаднейших размеров, совершенно раскрытый и наготове, натянутый на превосходнейший металлический разборный остов. Под парашютом укреплен был челнок таких размеров, что в нем свободно могли поместиться все одиннадцать «изгнанников Земли», чтобы завершить свое путешествие с Луны на Землю, когда они будут уже на достаточно близком от нее расстоянии.

Собственный вес их должен был в этом случае служить балластом для парашюта и вести его в том направлении, где находится центр притяжения. А горизонтальная ось, вращаясь, в свою очередь, на стойках лесов, должна была способствовать постепенному, незаметному изменению положения парашюта и приведению его в движение, наподобие подвески вокруг этой оси. Кроме того, сама система прикрепления, или подвешивания, парашюта, будучи приведена в прямое соотношение с центральным электрическим механизмом, должна была дать возможность парашюту моментально и незаметно отделиться от лесов одновременно с внезапным прекращением магнетического действия. Подробности этой сложной системы давно уже созрели в уме Норбера Моони, и теперь только ждали своего осуществления, а это было вовсе не так трудно при тех ресурсах, какими он мог располагать, благодаря своим складам и магазинам, где мог найти все нужное для себя в этом деле, а также и благодаря добросовестности, усердию и пониманию дела многих из тех, кто наряду с ним являлись теперь помощниками во всех его делах.

ГЛАВА X. Затмение Солнца Землею

Пока все способные к такого рода работам временные обитатели Луны были заняты своими хлопотами, Норбер Моони, работавший над этими сооружениями чуть ли не больше всех других, все же находил время для наблюдения различных небесных явлений и, главным образом, изучал выпуклости и неровности Солнца. При этом он успел заметить, что наступает полное затмение Солнца Землею. Он тотчас же сообщил об этом всем своим друзьям, чтобы и они, в свою очередь, могли насладиться этим зрелищем, которое, как он полагал, обещало быть весьма любопытным, вследствие громадных размеров земного шара на Лунном горизонте. Однако и сам он был весьма далек в своих ожиданиях от того удивительного впечатления, какое должно было вызвать это затмение.

Едва только наши наблюдатели затмения, вооружившись черными очками для предохранения зрения и своими неизбежными кислородными респираторами, успели разместиться на эспланаде пика Тэбали, как сближение двух светил началось.

Сначала Земля медленно украсилась золотым серпом, ярко светившимся вокруг ее черного громадного диска, производя впечатление лучезарного ореола. Затем, мало-помалу, по мере того, как Солнце, как бы поглощаемое этим черным диском, начинало скрываться за его спиной, ореол этот разрастался, начинал охватывать всю окружность диска и наконец окружил со всех сторон черный экран, или круглый щит, каким она представлялась теперь для зрителей. Но вот наступило полнейшее затмение Солнца Землею, и явление это вызвало у всех присутствующих невольный жест восторженного изумления.

Вокруг всего огромнейшего диска, равнявшегося, по величине своей величине четырнадцати полных Лун, взятых вместе, в том виде, как мы видим ее с поверхности Земли, сияло и горело бледно-оранжевое сияние, окаймленное багрово-красным кольцом. При этом весь Лунный пейзаж, потонувший в тени, окутался какой-то бурой дымкой, под которой превосходно сливались все отдельные подробности этого пейзажа, а вершины гор и кратеров, малых и больших, освещались нежными фиолетовыми блестками. Это было положительно нечто феерическое, чарующее!

В продолжение нескольких минут наши «изгнанники Земли» оставались как околдованные этим неожиданным восхитительным зрелищем, наслаждаясь этой внезапно преобразившейся на их глазах панорамой Лунного мира, любуясь этой новой картиной с мягкими очертаниями и тонами, очарованные этими переливами тонов, этими световыми эффектами. Но так как затмение должно было продолжаться несколько часов, то, насладившись вдоволь этим зрелищем, они решили было вернуться в круглую залу обсерватории, чтобы там свободно обменяться своими впечатлениями.

Первой мыслью Норбера Моони было снять несколько фотографических снимков с Луны при этом новом освещении, что он уже сделал при обычном дневном освещении еще в первые дни своего пребывания на Луне.

На этот раз получились также довольно интересные и удачные снимки. Гертруде же Керсэн это необычайное зрелище навеяло совершенно другого рода мысль, мысль добрую и сострадательную, какую могло внушить ей только истинно доброе женское сердце.

– Знаете, господин Моони, я хотела бы попросить у вас одной милости!.. Могу ли я надеяться, что вы не откажете мне? – вдруг сказала она, ласково глядя на молодого ученого.

Эти слова даже смутили на мгновение Норбера Моони, но тотчас же оправившись, он отвечал с самой любезной улыбкой:

– Ах, Боже мой, неужели вы думаете, что я могу отказать вам?! Все, чем только могу вам быть приятным, я охотно исполню, обещаю вам это заранее!

– Видите ли, – как-то робко и нерешительно начала девушка, точно все еще опасалась отказа, – я сейчас думала об этих несчастных, заключенных во флигеле, и мне стало жаль, что они не насладятся этим превосходным зрелищем, не увидят этого редкого явления природы. Мне кажется, что им и без того тяжело сознавать себя заброшенными на Луну и при этом ничего не знать и не видеть, что вокруг них творится и происходит, не видеть и не знать всех тех чудес, какими нас утешает Луна в нашем изгнании. Нельзя ли как-нибудь дать и им взглянуть на это затмение? Вот о чем я хотела вас просить!

– Ничего не может быть легче, – учтиво отвечал молодой астроном, – вы знаете, конечно, что Виржиль ежедневно два раза выпускает их на прогулку на большую круговую дорогу: он может сейчас пойти и выпустить их погулять!

– Нет, господин Моони, уж если дать им это утешение, то дать его сполна и позволить им прийти на эспланаду: на большой круговой дороге они ничего не увидят вы сами знаете!

– Прекрасно, пусть их приведут на эспланаду, раз вы того желаете! – сказал Норбер Моони. – Виржиль, – обратился он к своему верному слуге, – ты слышал? Поди же и сделай, как желает мадемуазель Керсэн!

Виржиль утвердительно кивнул головой и пошел исполнять приказание своего господина.

В этот момент глаза молодого ученого случайно встретились с глазами Каддура, который помогал ему при фотографировании, и при виде выражения его глаз он положительно не мог не содрогнуться: до