Когда дело было сделано, Мартин бегло просмотрел документы убитых иракцев. У всех четверых, заметил он, было одно родовое имя – Аль-Убаиди. Значит, они были из племени убаиди, населяющего эти гористые места. Все носили знаки различия бойцов Республиканской гвардии. Очевидно, специально для охраны Каалы в гвардию набирали мужчин из местных воинственных племен. Бросалось в глаза, что все четверо были поджарыми, мускулистыми молодыми людьми без единой унции жира; должно быть, они могли без устали сутками бродить по горам.

Еще час ушел на то, чтобы затащить тела иракских солдат в расщелину, прикрыть их куском маскировочной сети, забросав ее ветками кустарника и травой. Этот час британские десантники потратили не зря: теперь лишь очень острый глаз мог обнаружить что-то неладное под каменным козырьком на склоне уэда. К счастью, у иракцев не было радио; очевидно, они не имели связи с базой вплоть до возвращения на нее. Если британцам повезет, то иракские гвардейцы могут не хватиться своего патруля еще дня два.

Когда стемнело, десантники, ориентируясь по компасу, снова отправились в путь. В свете звезд они узнавали холмы, которые прежде видели на аэрофотоснимках.

У Мартина была изумительная карта маршрута от точки приземления до предполагаемого наблюдательного пункта. Эту карту вычертил компьютер на основании бесчисленных аэрофотоснимков, сделанных с борта TR-1. На каждой короткой остановке Мартин доставал карту, крошечный фонарик и систему САТНАВ, проверяя положение группы и корректируя направление, в котором следовало двигаться дальше. К полуночи группа заметно продвинулась к цели. По оценкам Мартина, им нужно было преодолеть еще десять миль.

В уэльских Бреконах отряд Мартина на сходной местности делал бы не меньше четырех миль в час. Для того, кто вечерами выходит прогуляться со своей собакой, такой темп показался бы слишком резвым даже на аллее парка и без восьмидесятифунтового рюкзака. Для десантников это было нормой.

Но тут, в иракских горах, где на каждом шагу можно было наткнуться на вражеский патруль, нечего было и думать о подобной скорости. Достаточно и тех четырех иракцев, которых им уже пришлось убрать.

Правда, перед иракскими патрулями у британских десантников было одно несомненное преимущество – приборы ночного видения. В них британцы походили на гигантских лягушек с выпученными глазами. Новая широкоугольная модель приборов позволяла видеть все детали ландшафта в бледно-зеленых тонах; усилители изображений тщательно собирали каждый фотон естественного света и концентрировали их на сетчатке наблюдателя.

Когда до рассвета оставалось два часа, десантники увидели перед собой холм, под которым была спрятана Каала, и повернули налево. Для наблюдательного пункта они выбрали холм, располагавшийся в южном секторе квадрата, координаты которого назвал Иерихон. С его вершины был хорошо виден южный склон Каалы – если это и в самом деле была Каала.

Подъем занял примерно час. Десантники тяжело дышали. К счастью, поднимавшийся первым сержант Стивенсон нашел еле заметную козью тропу, которая, обвиваясь вокруг холма, вела к его вершине. В нескольких метрах от вершины находилась та самая расщелина, которую обнаружили камеры бокового и вертикального обзора разведывательного самолета. То, что увидел Мартин, превзошло его ожидания: созданная природой щель в каменистом склоне была футов восьми длиной, футов четырех глубиной и двух футов в ширину. Спереди щель была защищена естественным двухфутовым выступом, на который можно было облокотиться, не вылезая из укрытия.

Десантники извлекли камуфляжную сеть и прежде всего занялись маскировкой своего убежища.

Потом они затолкали в карманы широких поясов бутылки с водой и пакеты с пищевыми концентратами, проверили оружие и положили его рядом с собой. Мартин подготовил свои приборы, а незадолго до рассвета включил один из них.

Это был маленький радиопередатчик, намного меньше того, с которым ему пришлось работать в Багдаде. Крохотный прибор, размером не больше двух пачек сигарет, питался от кадмий-никелевого аккумулятора, емкости которого должно было с избытком хватить на всю операцию.

Радиопередатчик работал на фиксированной частоте, которая прослушивалась в Эр-Рияде все двадцать четыре часа в сутки. Чтобы привлечь внимание радиооператоров, Мартину было достаточно несколько раз через определенные интервалы нажать на кнопку «передача» и подождать, когда динамик ответит условленной последовательностью сигналов и пауз.

Третьим прибором была складная антенна спутниковой связи, такая же, как и в Багдаде, только поменьше. Хотя теперь Мартин был еще дальше от Эр-Рияда, сравнительно большая высота над уровнем моря позволяла обходиться и такой антенной.

Мартин собрал антенну, направил ее диск на юг, подключил аккумулятор к передатчику, а передатчик к антенне и нажал на кнопку. Пять сигналов-пауза-три сигнала-пауза-один сигнал-пауза-один сигнал.

Через пять секунд ожил крохотный громкоговоритель. Четыре сигнала-пауза-четыре сигнала-пауза-два сигнала.

Мартин снова надавил на кнопку «передача» и, не снимая с нее пальца, отчетливо проговорил в микрофон: «Вижу Ниневию, вижу Тир. Повторяю, вижу Ниневию, вижу Тир».

Он отпустил кнопку и выждал. Громкоговоритель тут же отозвался: три сигнала-пауза-один сигнал-пауза-четыре сигнала. Вас понял, передачу принял.

Мартин убрал радиопередатчик и другие приборы в водонепроницаемый чехол, достал мощный бинокль, за который любой орнитолог охотно отдал бы полжизни, и облокотился на уступ. За его спиной сержант Стивенсон и капрал Истман, сложившись втрое, устраивались в щели. Впрочем, судя по их виду, они не испытывали особенных неудобств. Над уступом на двух щепках укрепили маскировочную сеть. Мартин направил бинокль в щель между сетью и уступом.

Двадцать третьего февраля, когда только что взошедшее солнце осветило горы Хамрина, майор Майк Мартин начал изучать шедевр военно-инженерного искусства, который не мог увидеть ни один прибор и который был создан его школьным товарищем Османом Бадри.

В это время в Эр-Рияде из комнаты радистов выбежал взволнованный радиооператор. Он вручил Стиву Лэнгу и Саймону Паксману крохотный листок.

– Черт возьми, – с чувством сказал Лэнг, – он там, он на этой проклятой горе!

Через двадцать минут на авиабазу Эль-Харц поступил приказ из штаба генерала Глоссона.

Капитан Дон Уолкер вернулся на свою базу ночью 22 февраля. Он успел вздремнуть лишь несколько часов, а на рассвете, когда возвратившиеся с ночных вылетов пилоты прошли опрос и торопились добраться до своих коек, уже принялся за работу.

К полудню план операции можно было представлять командованию. Его тотчас отправили в Эр-Рияд, где он был одобрен. Вторая половина дня ушла на подготовку самолетов, экипажей и вооружения.

Планировался налет группы из четырех самолетов на иракский военный аэродром Восточный Тикрит, располагавшийся к северу от Багдада, недалеко от того места, где родился Саддам Хуссейн. Операция должна была выполняться ночью, а уничтожить объект предполагалось двухтысячефунтовыми бомбами с лазерным наведением. Командование операцией было поручено Дону Уолкеру; с ним будут его постоянный ведомый и еще два «игла».