А охраны сколько ставить? Взвод? Роту? Батальон? Араву людей ставить на охрану тех, о ком всё равно никто не знает? Кого и не похищали никогда – это конечно охуенная идея. Давай на каждую собаку из Организации охрану ставить. Да и поставь двоих – их нагнут. Поставь десяток – их нагнут, но чуть медленней. И что ублюдок тот провернул это, скрывшись от нас так незаметно, что нигде не запалился… Это значит, что он умеет делать особые вещи. Он не так прост. Раз уж облапошил «полицию Зимбабве».

-- Всё должны просчитывать, я считаю.

-- А ты чёж не просчитал, умник нахрен? Что есть такой человек, способный похитить всех четырёх так быстро, что они даже до дома дойти не успели? Ведь это же так очевидно, нахуй, да? Молодёжь! Постоянно вините тех, кто сверху. Это какая-то болезнь?

-- Ну и душный же ты, Господи…

На третью ночь штурмгруппу Олега подняли по тревоге.

-- Живо отправляйтесь на Артамонова тринадцать! – тараторил Владимир Нойманн. – Там пиздец! Мы думаем в деле замешан преступник, связанный с похищением сновидцев! Потому что пиздец происходит в квартире у матери Сташкевича!

Сергеич, едва услышав рацию, дал по газам так, что бойцы попадали, уронив и кофе и пиццы на грязный пол.

-- Ты не барабаны везёшь!! – воскликнул Юра.

Нужно было добраться к месту максимально быстро.

-- Мать Сташкевича не выходит на связь, -- сообщал Нойманн. – Но его раненный отец закрылся в какой-то «беседке» посреди двора, не сумев добраться до автомобиля. К нему ломится тварь. Она пришла убивать родителей сновидца.

-- Что же это за тварь такая?

-- Отец сообщил, что узнаёт в твари своего сына, -- ответил Нойманн с некоторым ужасом в голосе. – Что узнаёт Сташкевича!

К району бросили ещё две штурмгруппы. Остальных отправили на оцепление квартала.

Группа Олега прибыла к месту быстрее всех. Подняли в воздух квадрокоптер. К моменту прибытия отец Сташкевича оказался уже мёртв. «Беседка» посреди двора была забрызгана кровью. В темноте постройки угадывались очертания разодранного на части тела.

Слышались крики. Редкие прохожие с опаской обрачивались в сторону двора.

-- Покиньте это место! Срочно уходите! – говорили им бойцы.

Из двора выбежали в панике два спортсмена, видимо, со спортплощадки. Они стали свидетелями жестокой расправы.

А следом за ними, из черноты двора, выскочило неуклюжее нечто. Чудовище, сшитое из окровавленных и изуродованных тел сновидцев.

-- Помогите-Е!.. ПРОШУ! НенавиЖУ! АА-а-аА-а! БОЛЬ!... БОЛЬ! СТРАШно! НЕ-ЕТ! – рыдало оно в своей бесконечной агонии, пребывая в непрерывной ярости, в непрерывной боли, в непрерывной жажде убийств.

-- Пиздец! – воскликнул водила. Сначала он хотел взять тварь тараном, но потом подумал, что достаточно тяжёлое чудище способно застопорить фургончик. А затем и пробить лобовое стекло своими заострёнными конечностями.

-- Видим чудище из сшитых сновидцев, крайне агрессивно себя ведёт. Убивать?! – спросил Олег у Нойманна.

-- Не допустите жертв среди гражданских. И не допустите её выход к центральным улицам! По возможности взять живым!

-- Держись на дистанции! Близко не подъезжай! – сказал Олег водиле, взялся за автомат с глушителем, выдвинул тумбу и вылез в люк на потолке. – Все к бойницам!

Тут нужно было доставать пулемёт. Нужно было обстрелять чудовище снарядами из подствольников. Но район был жилой, местные и без того обращали внимание на крики. Шуметь нельзя – все сбегутся к окнам.

Слышались только щелчки затворов и пуль. А ещё безумный рёв окровавленных сновидцев, с которых сняли кожу.

Чудовище всё не хотело умирать – первый рожок Олег выпустил из обычных пуль. Этого оказалось мало. Лишь потом взялся за экспансивные, приказав сделать то же самое и бойцам.

Тварь истошно вопила. Изуродованные лица сновидцев растягивались широченными пастями. Они и хныкали, и рыдали, и кричали от злобы, от ненависти. Кричали на весь двор, пронзительно.

Чудовище бегало быстрее человека. Оно бросилось за ними. Но не смогло нагнать фургончик. Когда на него обрушились экспансивные пули, то чудовище попыталось сбежать.

Пули пробивали в плоти сквозные дыры. На ниточках сухожилий повисли руки и ноги, принадлежавшие сновидцам.

Олег стрелял по твари и не мог отвертеться от гнёта на душе. Казалось, что это он убивает сновидцев. Своих друзей. Он сейчас отправлял в их тела десятки пуль. Он разбивал их лица выстрелами.

От этого в горле стоял ком.

Вот что сделал со сновидцами преступник. Психопат. Это кошмарное зрелище Олег не забудет никогда.

А потом чудовище свалилось на зеленеющую траву, содрогаясь в конвульсиях.

Бойцы спешились, вылезли из фургончика, наготове.

-- ПОМОГИ…. ПОМОГИ… ОЛЕГ!... – послышался голос Хамидуллы, едва чудовище узнало командира. Голос Хамида Олег услышать не ожидал. Это произвело особенно опустошающий эффект.

Неужели даже просветлённые могут быть обречены на подобные муки, на подобные унижения? Неужели даже волю просветлённых можно сломить?!

Тела сновидцев похититель разрезал по кусочкам, сшивая из них единую тварь, сотканную из мучений. Он сохранил их сознания и совместил в одном сосуде. Совместил их истерзанные души, от которых не осталось практически ничего, кроме страданий.

Существо не стали добивать.

Творение психопата отвезли в Штаб. Олег старался не слушать эти безумные вопли брыкающейся твари....

И сновидец Лобов, едва удерживаясь от слёз, проник к уходящим и измученным душам, которых тянули на «дно» астральные сущности. Лобов не сумел попрощаться с этими изуродованными кусками – личности их были сломлены.

Но зато Лобов смог узнать, где их всё это время держали – в одном из заброшенных домов за городом.

Нойманн бросил к заброшке половину имеющихся штурмгрупп. Которые, всё же, никого в подвалах не нашли.

Преступник даже не устроил бойцам никаких ловушек, что казалось очень логичным.

Возможно, его целью были только конкретные сновидцы.