— Да! — спокойно ответила Ута, и потянулась к горшочку. Внезапно, индеец, схватил за руку девушки: «Ты говоришь на нашем языке?» — спросил он.

— Что? — испуганно произнесла она и, пристально вглядываясь в глаза торговца, силой вырвала покрасневшую руку из рук-тисков. — Что вы себе позволяйте? Как вы смейте прикасаться ко мне?

Потом Ута примиряющим тоном, — ей показалось, что обидела человека, сказала, — Извините, вообще-то, я машинально спросила! Ведь когда-то потерялась во время большого пожара. А сама из индейского племени, вот только не помню какого.

Человек молчал, какое-то время испытующе смотрел на Уту, потом вновь схватив руку краснокожей девушки, силой обнажил её плечо.

— Что вы делаете? — испуганно произнесла Ута. А наглый краснокожий «апачи», стал раздевать бедняжку прямо на глазах людей. Ута закричала:

— Что вы себе позволяйте? Я сейчас вызову полицию!

Но, люди, словно зомбированные, проходили мимо, не придавая значению происходящему. И Ута от безысходности замолчала, наблюдая за дальнейшими действиями наглого индейца.

— Пошли! — выкрикнул он.

Девушка невольно подчинилась гипнотическому голосу. Индеец повёл бедняжку за торговые ряды к дальней стенке, ограждающей маркатто от жилых кварталов. И «Апачи» начал раздевать испуганную насмерть Уту.

— Не надо, пожалейте, я сирота — молила она, но всё было бесполезно. Индеец раздел Уту

догола и уставился на низ живота. Девушка почти потеряла сознание от ужаса. Сейчас ее в лучшем случае изнасилуют, а в худшем…

Смутные воспоминания об отрубленных головах возникли в сознании, да и здесь на рынке пару раз мелькнули эти ужасные сувениры-тсандза. И все это происходило рядом с толпой безразличных людей.

Внезапно, разглядывая обнажённое тело Уты, индеец улыбнулся:

— Ты наша сестра, не знаю какого племени, но точно из кечуа, — перекинув взор в глаза испуганной девушки, мужчина так же спокойно, как раздел, стал одевать ее.

— Расскажи, что помнишь из прошлого — спросил «Апачи»…

Ута, с толикой страха присела на прилавок и, опустив голову, стала рассказывать всё, что случилось с ней задолго до этого дня.

…В тот несчастный, обжигающий солнцем день, выглянув из вигвама, Ута увидела сильное пламя, охватившее деревню. Девочка от испуга схватила младшую сестрёнку и побежала сломя голову. Ута описала, как выйдя из вигвама увидела сильное пламя, охватившее деревню. Она в испуге схватила ладошку младшей ее на два года сестренки и закричала: «Бежим», — потом только помнила, как неслась сломя голову, а рядом с ней, не обращая никакого внимания на детей, мчался ягуар со своим выводком и водяные крысы.

Даже крокодил не схватил ее за ногу, когда присела уставшая на упавшее дерево, которое оказалось кайманом.

Все животные спасались бегством.

Потом между ней и сестрой возникла масса тапира, который разъединил их руки, сестра оказалась на спине животного и тапир куда-то ее унес в неизвестность.

Ута осталась одна. Ей уже было всё — равно. Небо покрылось густым дымом, будто серые тучи нависли над землёй. Отчаянье заставило девочку остановиться, и вдруг, «тёплые слёзы жалости» посыпались с неба, расплёскивая дивную мелодию на обожжённые листья деревьев — и через некоторое время огонь проиграл дождю схватку. Девочка вернулась на территорию деревни, где виднелись лишь обгоревшие головешки хижин и вигвамов, а среди них несколько трупов, которых обнюхивали испуганные животные, страх проходил и сменился голодом. Ута незаметно пробралась к своему вигваму и среди мокрой золы нашла лишь любимую игрушку тсандзу. Она так к ней привыкла, даже не задумывалась, что это была когда-то голова человека. К голове девочка приделала к голове тело из тряпок и обращалась с ней, как с куклой.

Девочка огляделась, а слёзы текли «ручьём», ведь только что она потеряла единственную сестрёнку. И теперь, ничего не оставалось, как брести свои ноги, куда глаза глядят. И может быть дух человека, которому принадлежала голова — тсандзa, поможет найти затерявшихся родителей…

***

Отчаянье привело ее ноги через две недели к поселку рыболовов. Те переправили девочку на лодке в город к своим родственникам и так, попав в хорошие руки, она приобрела специальность и окультурилась. А там, Ута со временем приобрела новые жизненные навыки совсем незнакомого мира. Но, как бы хорошо не жилось в каменных «джунглях», все годы хотелось найти родных. А уйти на поиске девочка не могла, боялась жестокости кечуа. И к тому же, узнав столько нового из книг, не имела понятия, что будет делать в первобытно общинном народе.

Но голос индейца вернул ее в настоящее из грез.

— У меня пропали две сестренки, по описаниям все сходится, да в наших краях был большой пожар. И этот знак, у входа женскую сущность делает у нас шаман девочкам при рождении горячим камнем, нагретым на костре. Ты из нашего племени. Все сходится. Даже если ты не моя сестра, все равно из нашего племени. Я повезу тебя на родину! Кстати, как тебя звать?

Кстати, как тебя звать? Девушка невменяемо смотрела на человека разукрашенного татуировками. А ведь и вправду, возможно это её брат. Но тогда, он выглядел по-другому. Ута, в надежде на правду, волнительно произнесла:

— Тэкода, тогда, тебе удалось убить ягуара и принести шкуру? — мужчина обомлел…

— Ута? Это ты? — спросил индеец, наполняя красные глаза слезами — Ута, сестрёнка, прости меня. Сколько лет прошло! Что ты не заявила о себе? Мы думали что ты стала прахом в том пожаре…

Что из того, что Ута — распространенное индейское племя, а ягуары — почетный трофей для каждого индейца. Два человека поверили всерьез, что они брат и сестра.

Тэкода нежно обнял Уту, а она, всё ещё не могла поверить, что спустя долгое время, встречает брата по дикой случайности. Не выражая радости, а больше удивление, девушка осторожно обняла мужчину и, подтянувшись, поцеловала брата великана в подбородок. А татуированный человек не переставал повторять: «Нашлась сестра, нашлась родная».

С каждой секундой лицо девушки светлело, словно солнце вышло из плена затмения… И сейчас, она видит длинную дорогу к дому. А в сердце кружит волнение, терпение готово было лопнуть, так ей хотелось увидеть опять свое детство и забыть слово сирота.