И это главное, а вовсе не идиотский вопрос: что такое Россия – Европа или Азия, Запад или Восток. Это игра в терминологические наперстки. «Европа» – это понятие концептуально положительное, т. е. описывает регион в известной мере объединенный теми или иными традициями, где каждый из его членов воспринимает других как своих. Напротив, «Азия» – понятие малосодержательное, по сути оно обозначает часть Евразии, не входящую в Европу, только и всего. Можно говорить о европейской культуре, европейской традиции, но не существует ни азиатской культуры, ни азиатской традиции – географическая Азия представляет собой разрозненное семейство культурных регионов. Равно как нет и не будет никакого Азиасоюза в подражание Евросоюзу. Поэтому спорить о принадлежности России к Европе или к Азии – это все равно, что вести спор, в чем лучше измерять скорость – в метрах или килограммах. Но то, что Россия существует именно в жесткой оппозиции к Европе и к ее ценностям (а значит, и никогда не станет ее частью) – несомненный факт.

А из непонимания такой оппозиции вытекает непонимание происходящего в мире, извращенное представление о путях развития России, при котором наша страна может быть только объектом воздействия других государств, а не субъектом, творцом истории. Вот почему исход всемирной борьбы за лидерство, а для России – еще и за сохранение ее как независимой державы, отнюдь не предрешен.

То, что Россия должна противостоять Западу, не означает принципиального отказа от участия во всех его детских или старческих играх. Мы должны быть открытыми миру, а значит, и быть причастными к тому, чем живет мировой обыватель. Но мы обязаны нести свою высокую миссию, не забывая о ней ни на минуту.

Объективно все условия для победы России (от самых больших природных ресурсов до самого одаренного в творческом отношении народа) есть, пока слаб лишь субъективный фактор. «Новые русские» проявили себя только как паразиты, «старые русские» («совки») тянут страну в отжившее советское прошлое, «пещерные русские», видящие идеал в дореволюционной России, совсем «заблудились в эпохе». Для нашей победы нужны «грядущие русские», вопреки мнению об «исчерпании страной лимита на революции» понимающие, что уже одно лишь осознание необходимости для России восстановления ее лидирующей роли в мире само по себе будет революцией, поскольку вновь поставит под сомнение власть Мирового Капитала (она в современном мире политкорректно называется «рыночной экономикой»). Конечно, надвигающаяся в России революция не будет похожа на переворот 1917 года, поскольку в истории события, если и повторяются, то неожиданным, а не ожидаемым образом. Тем не менее, она неизбежна. Ибо таков закон истории человечества, что оно переходит к новым этапам своего развития через революции. И перед колоссальными переворотами стоит не только наша страна, они потрясут весь мир. Отказ от установки на революцию – это политическая смерть для любого общественного деятеля.

Но откуда возьмутся эти «грядущие русские»? Да из той же России, которую мы имеем. В которой огромная масса людей подсознательно не приемлет установленные порядки, но не может адекватно реализовать свое восприятие. И если дать им нужное умственное направление и организовать, то на наших глазах из дезориентированной аморфной массы вырастет «гегемон» будущей русской революции.

Лидер национал-большевиков Эдуард Лимонов видит механизм грядущих преобразований так.

Чиновники могут управлять страной с устоявшимся общественным строем. Но «созидают новые общества революционеры, а не чиновники!..

России нужны будут дворяне-опричники, делатели черной работы жестокого построения новой России. А все нынешние лидеры предлагают лишь реставрацию…

Любому, кто искренне захочет проделать кровавую работу строительства и защиты новой Державы, нужно будет до крайней степени возбудить энтузиазм полутора или двух миллионов человек по всей России… Будущим опричникам, находящимся сегодня на дне жизни, нужен свой царь, который извлечет их со дна и сделает могущественными, каждого индивидуально. Ибо революционный энтузиазм невозможен без личной мотивации. «Сегодня ты студент, рокер, милиционер – никто, а я облекаю тебя властью, даю тебе силу и надеюсь на твою энергию. Все, что добудем, будет наше, страна будет нашей. Короче, был ничем – станешь всем». Вот за это люди пойдут совершать подвиги, делать революцию, убивать врагов, строить государство. За деревянный рубль и за посулы неопределенного светлого будущего – уже не пойдут…

Русскую Державу нужно будет созидать на совершенно новых принципах, на энергии и жестокой подчас свирепости… созидание нового невозможно с «бывшими»… Наши бояре обречены историей. Какие там среди них исключительные вожди! Банальные люди, и не помышляющие о революционном построении общества. …России не отвертеться от жесткого радикализма, от смены класса у власти, от революции, от появления на авансцене истории нового класса. А жалобы, что, дескать, не из кого ему появиться, жалобы на скудость человеческого материала, на потери генофонда – такие жалобы раздавались во все времена… Грядет национальная революция против бояр во имя России. Будущее – за радикалами. Ибо Россия – все, остальное – ничто!»[110].

Нынешние преобразователи России пытаются осуществить свои планы, опираясь на часть правящей элиты – очередную «партию власти» из дорвавшихся до власти чиновников, которых расстраивает сама мысль, что они должны служить какой-то высокой идее. А нужна организация совершенно иного типа, скорее напоминающая опричнину или рыцарский орден. И эта партия-орден решительно отбросит то, что для «демократов» всегда было «священными коровами», – многопартийность, прямые выборы, разделение властей, профессиональный парламент и пр.

Многопартийность губительна для России: она изначально раскалывает на части российское общество, всегда выше всех добродетелей ценившее равенство, вплоть до склонности к уравниловке. Она мешает стране собраться воедино, а значит, и не дает восстановить ей свои позиции в мире. «Одно государство, один народ, один вождь!» – говорили в Германии в 1930-е годы. Советские люди того времени тоже считали, что они живут в одной стране, краше которой нет на свете, составляют один советский народ, строящий светлое будущее под руководством одного Вождя, только в Германии основой идеологии был национализм (даже расизм), а у нас – пролетарский интернационализм (с растущей под его оболочкой имперской державностью). Нынешние российские партии показали, что они эфемерны, искусственны. Эксперимент с «государственнообразующими» системами партий у нас не удался (и в обозримом будущем успехом не увенчается), и надо его прекратить. Пусть партии действуют за кулисами политической сцены, выдвигают на местах своих кандидатов и агитируют за них всеми дозволенными способами, такая честная конкуренция будет только полезной.

Ненужно будет и прямое голосование (когда кандидат баллотируется прямо в высший орган, минуя нижестоящие). Нужны ступенчатые выборы, когда высший орган представительной власти формируется из представителей нижестоящих органов. Эта система существовала в СССР до 1936 года, после чего, как «во всех цивилизованных странах мира», была заменена системой с «всеобщим, прямым, равным и тайным» голосованием. Но система прямых выборов во всем мире приводит к появлению феномена «кочующих кандидатов», «кандидатов-варягов»: даже в советские времена кандидаты «милостиво соизволяли», чтобы их кандидатуры выдвинул трудовой коллектив откуда-нибудь из Пошехонья, о местоположении которого они часто даже понятия не имели. Сколько нынешних депутатов Госдумы и сенаторов – такие же «варяги» (вроде Кобзона – представителя Бурятии или Нарусовой – сенатора от Тывы), нетрудно подсчитать. А своих должен представлять свой. Значит, имеет смысл оставить всеобщими только местные выборы, где все своих знают или должны знать. А более высокие органы представительной власти должны уже ступенчато формироваться из представителей органов нижестоящих.