Когда Дюкр с матросами вернулся в свой лагерь, Нетра сидела под навесом. Глаза юной колдуньи были закрыты. Историк ждал, не решаясь ее тревожить. Возможно, у нее сейчас происходил важный разговор с Сормо. Через несколько минут Нетра вздохнула и, не открывая глаз, спросила:

— Расскажи, что видел.

— Мы доплыли до излучины. Противник перебросил через реку веревки и переправляет на тот берег своих лучников. Что происходит, Нетра? Почему Корболо Дэм не атаковал? Он бы мог раздавить нас здесь и даже не вспотеть.

— Кольтен находится в двух часах пути отсюда. Наверное, вражеский командир ждет.

— Тогда ему бы стоило усвоить урок самонадеянности, сгубившей армию Камиста Рело.

— Тут нечему удивляться. Кольтен — новый наместник. Дэм — бывший. Возможно, он смотрит на эту битву и как на свой личный поединок.

— Что ж, Ласэна была права, когда сместила Дэма.

— И вместо него выбрала Кольтена. Корболо тогда ясно показали, что выше ему никогда не подняться. Наверное, отступник решил убедить нас в обратном. Когда мы сражались против Камиста Рело, тот уповал на грубую силу. Здесь нас ожидает битва ума и хитрости.

— Кольтен рискует угодить прямо в пасть дракону. Причем все достаточно открыто, никаких отвлекающих уловок.

— Но Кольтен не станет останавливаться, — сказала Нетра.

— В таком случае мы наблюдаем обоюдную самонадеянность!

Нетра открыла глаза.

— Где капрал?

— Где-то рядом.

— «Силанда» должна взять на борт столько раненых солдат, сколько поместится. Таких раненых, кто через некоторое время поправится и встанет в строй. Корабль пойдет в Арен. Кольтен спрашивал: желаешь ли ты их сопровождать, историк?

«Я ошибся: виканцем движет не самонадеянность, а фатальное принятие своей участи».

Услышав такой вопрос, нужно было бы внимательно его обдумать, все взвесить, тем более что Кольтен вряд ли ждал мгновенного ответа. Но еще раньше, чем все эти мысли прокрутились в мозгу Дюкра, его губы уже ответили:

— Нет.

Нетра кивнула.

— Он знал, что ты откажешься сразу же, как узнаешь. Только откуда Кольтену это известно?

Дюкр удивился: его же спрашивала не просто девочка, а колдунья.

— Нетра! Что тебя удивляет, если Кольтен — виканец?

— Думаешь, все виканцы обладают проницательностью магов? Ошибаешься, историк. Кланы выполняют приказы Кольтена и молчат. Ты скажешь, они молчат, поскольку хорошо понимают его замыслы. Нет. Наше молчание вызвано… трепетом перед Кольтеном, что ли. И отчасти страхом.

Дюкру было нечего ей ответить. Он поднял голову к небу, где по-прежнему царил бледно-желтый цвет.

«Бабочки перемещаются. Они живут не разумом, а природными побуждениями. Они бездумно бросаются в поток, грозящий им смертью. Бабочки танцуют перед Клобуком, и каждый их шаг предопределен и выверен. Каждый шаг…»

Кольтен подошел, когда стемнело. Воины из клана Вороны образовали живой коридор, по которому двигались передовые части. Вслед за ними катились повозки с ранеными, отобранными для плавания в Арен.

Достаточно было мельком взглянуть на виканского полководца, чтобы понять его предельную усталость. На лбу и щеках Кольтена прибавилось морщин. Спешившись, он сразу же направился туда, где его ждали Дюкр, Нетра и Геслер. Следом за Кольтеном подошли Балт, Лулль, Сульмар, а также Лист. Позади всех шагали Сормо и Нил.

Лулль остановился перед Геслером. Капрал взглянул на изуродованное лицо капитана и помрачнел.

— Я помню вас более красивым, господин капитан.

— Я тоже кое-что помню, Геслер. Когда-то ты был капитаном, затем спустился до сержанта, а теперь капрал. Как говорят, карьера задом наперед.

— Верно, господин капитан. Сапогами в небо, мордой в навоз.

— Смотрю, из твоего взвода уцелело только двое?

— Официально только один. Этот парень — новобранец. Его толком и зачислить не успели. Считайте, только мы с Буяном и остались.

— Буян? Уж не тот ли Буян, что служил адъютантом у наместника Картерона?

— Давно это было.

— Боги милосердные! — Лулль повернулся к Кольтену. — Да это же люди из старой гвардии императора… Вон куда их загнали! В береговую охрану.

— Кстати, тихое было местечко, пока мятеж не начался, — сказал Геслер.

Лулль развязал тесемки шлема, снял его с головы и провел рукой по жидким, мокрым от пота волосам.

— Позови сюда этого парня, — велел он Геслеру.

Капрал махнул рукой, подзывая Честнягу.

— Теперь ты официально зачислен в военно-морские силы, — сказал ему Лулль.

Честняга отсалютовал, придавив большим пальцем согнутый мизинец.

Балт усмехнулся. Лулль нахмурился.

— Где ты научился этому жесту, парень? Впрочем, ладно, не буду допытываться… А что касается тебя, Геслер, и Буяна…

— Если вы вздумаете нас повысить в звании, я влеплю вам хорошую оплеуху в то, что осталось от вашего лица. А Буян просто собьет вас с ног.

Произнеся эти более чем странные слова, Геслер тут же улыбнулся.

Балт протиснулся к Геслеру и встал почти впритык. Казалось, они сейчас упрутся друг в друга носами.

— Может, и мне влепишь оплеуху, капрал? — спросил Балт.

Геслер продолжал улыбаться.

— Непременно. И уж если быть совсем откровенным, достанется и Кольтену. После этого можно смело отправляться к Клобуку.

Все замолчали. Так шутить с Кольтеном не отваживался никто.

И вдруг Кольтен… громко расхохотался. Дюкр и все остальные молча смотрели на него. Кольтен, который и улыбался-то не чаще раза в месяц, смеялся.

Бормоча себе под нос, Балт отошел от Геслера. Встретив вопросительный взгляд историка, он просто покачал головой.

На смех Кольтена отозвались виканские псы. Будто призраки, они появились из темноты и окружили людей.

Все еще вздрагивая от смеха, виканский полководец повернулся к Геслеру.

— А что бы на это сказал сам Картерон Краст?

— Он бы въехал мне в…

Геслер не договорил. Кольтен ударил его кулаком в нос. Голова капрала запрокинулась назад, он потерял равновесие и повалился на землю. Звук был такой, будто упала каменная глыба. Кольтен тряс ушибленной рукой. Подошедший Сормо осмотрел его запястье.

— Боги милосердные, да у тебя же кость раздроблена. Все повернулись к капралу. Геслер сидел на земле. Из разбитого носа хлестала кровь.

Нил с Нетрой, странно поглядывая на капрала, почему-то отошли подальше. Дюкр схватил юную колдунью за плечо.