— И что вы думаете об этом? — спросил он, кивая в сторону унылой равнины.

Хотя лес остался позади, корни не исчезли. Они сплетались в подобие ковра и тянулись во все стороны.

Икарий присел на корточки и провел руками по толстым завиткам корней. Он закрыл глаза, потом кивнул.

— Азат, — коротко произнес Икарий.

— Тремолор, — в тон ему добавил Скрипач.

— Не припомню, чтобы Азат выглядел так, — сказал Маппо.

«И опять ты лукавишь, дружок», — мысленно отругал он себя.

— Я тоже видел Азат, — вступил в разговор Крокус. — В Даруджистане. Там Дом Азата появился в саду, прямо из-под земли, и сначала был похож на большой пень. Я собственными глазами видел, как он рос, чтобы поглотить магический Желудь, принадлежавший джагатскому великану.

Маппо внимательно поглядел на парня.

«Хорошо, если Икарий не обратил внимания на эти слова».

Затем он спросил друга:

— Что еще ты чувствуешь?

— Сопротивление. Боль. Азат находится в осаде. Строптивый отрезок магического Пути пытается вырваться из цепких объятий Азата. Есть и дополнительная угроза.

— Ты про странствующих и диверов?

— Да. Тремолор чувствует тех, кто его ищет.

Искарал Паст скрипуче рассмеялся, но, поймав на себе сердитый взгляд Крокуса, замолчал и втянул голову в плечи.

— Наверное, нас он тоже чует, — сказал Скрипач.

— Конечно, — кивнул Икарий.

— Значит, он будет защищаться, — предположил трелль.

— Если сможет.

Маппо поскреб подбородок. «Сможет. Он же живой».

— Нужно устроить привал и немного поспать, — объявил Скрипач.

— Нет! Спать никак нельзя, — завизжал Искарал Паст. — Мы должны идти дальше!

— Азат никуда не денется, — тоном, не терпящим препирательств, возразил сапер. — А вот если мы не отдохнем…

— Я согласен со Скрипачом, — поддержал его Икарий. — Сейчас мы ни на что не годимся.

Костра разводить не стали. Скудная трапеза была короткой, после чего все улеглись спать. Не спалось лишь Реллоку и Маппо.

— Реллок, почему ты так послушно выполнял приказы Искарала? — тихо спросил Маппо. — Он заставил тебя вести Апсалару в жуткие места, где каждый шаг грозил смертью.

Старый рыбак поморщился, подбирая слова для ответа.

— Я знаю, как жить с одной рукой. Мне вернули вторую. И потом, нам с дочкой сохранили жизнь.

— Ты уже рассказывал, что тебя отправили к Искаралу, в его храм-крепость среди непроходимых песков. И ты послушно туда отправился. Потом тебя заставили рисковать жизнью единственной дочери… Прости, если тебя задевают мои слова. Я не хочу тебя обидеть, Реллок. Мне лишь хочется понять.

— Она совсем не та, какой была, когда мы жили в деревне. Она уже не ребенок. Даже имя у нее другое, а на прежнее не откликается.

Реллок лег, заложив руки за голову.

— Что было, то было. Прошлого назад не вернешь.

Он взглянул на Маппо.

— Надо довольствоваться тем, что имеешь. Моя дочь многое узнала.

Он отвел взгляд и прищурился, будто видел то, что открывалось только ему.

— Страшные вещи она узнала. Но в чем-то она осталась прежней. Я это вижу. Она много знает, но одного знания недостаточно.

Реллок снова поморщился, затем мотнул головой.

— Прости, добрый господин. Не умею объяснить.

— Пока что я отлично тебя понимаю.

Реллок вздохнул.

— Она во всем ищет причины. Даже в мелочах. Может, это мне так видится. Она узнала кое-что главное о мире. Ведь это как… как выйти в море на лов. Там сразу понимаешь: нигде нет безопасных мест. И настоящих знаний тоже нет.

Реллок с кряхтением встал.

— Поговорил с тобой, и голова разболелась.

— Прости меня, — Смущенно сказал Маппо.

— Если мы доберемся домой, хоть будет, кому за мной присматривать.

Реллок снова улегся и свернулся калачиком. Маппо пошел туда, где оставил свой мешок.

«Да, мы узнаем, что безопасных мест в мире не существует. Не знаю, веришь ли ты в богов, Реллок. Скорее всего, веришь, ты же рыбак. Так пусть твои боги вспомнят о своем потерянном сыне».

Маппо ворочался с боку на бок, но сон не шел. Где-то рядом послышались шаги, затем раздался тихий голос Икария:

— Ты рано проснулась, Апсалара. Поспи еще.

Трелля ошеломил ее ответ:

— Мы с тобой очень похожи.

— Чем? — спросил Икарий.

— И у тебя, и у меня есть защитник, но они оба не в состоянии нас защитить. Особенно от нас самих. Они преданно бредут за нами, готовые на каждом шагу помогать, но сами совершенно беспомощны что-либо сделать.

Икарий ответил ей сдержанно и довольно сухо:

— Ты ошибаешься. Икарий мне друг и спутник, а Реллок тебе — отец. Я понимаю его желание защитить тебя. Отцу небезразлична судьба дочери. Но у нас с Маппо другие отношения.

— В самом деле?

Маппо затаил дыхание, готовый в любую секунду встать и прервать этот опасный разговор.

— Наверное, ты прав, Икарий, — подумав, согласилась Апсалара. — Мы с тобой не так похожи, как мне казалось. А что ты будешь делать со своими воспоминаниями, когда их найдешь?

«Рано я успокоился!»

Но теперь Маппо уже не хотелось вмешаться. Наоборот, он замер, чтобы не пропустить ни слова из ответа на вопрос, который сам он никогда не решался задать Икарию.

— Твой вопрос, Апсалара… он меня удивляет. Ты вот что делаешь со своими воспоминаниями?

— Они не мои… во всяком случае большинство из них. Моих собственных совсем немного. Они из детства… Помню, как взрослые торговались на рынке, покупая бечеву для сетей… Потом помню, как мы с отцом стоим над могилой матери. Вся могила в цветах. Я дотрагиваюсь и вместо живой материнской руки вдруг ощущаю жесткие лишайники. Я была совсем мала и не понимала, что такое смерть и почему мама больше никогда не придёт.

— У тебя так мало своих воспоминаний? — удивился Ика-рий.

— Да. Больше чужих. Например, воспоминания деревенской «свечной ведьмы». Когда Котиллион решил завладеть моим сознанием, она попыталась меня защитить и погибла. Она потеряла мужа и нескольких сыновей, убитых во имя славы и могущества империи. Наверное, ты подумаешь, что все ее воспоминания были пронизаны только горем и болью. Нет. Она не смогла защитить своих близких. И тогда она загородила меня. Она обняла меня… и продолжает обнимать до сих пор.

— Какой необыкновенный дар…