— Зачем ждать? — устало спросила Арчер.

* * *

— Кирк Маклин? — спросил агент Салливэн.

— Совершенно верно, — сказал мужчина из-за двери.

— ФБР. — Салливэн показал свое удостоверение. — Можно поговорить с вами?

— О чем? — Обычная тревога в голосе, заметили агенты.

— Нам обязательно стоять в коридоре, пока мы разговариваем? — задал разумный вопрос Салливэн.

— О, о'кей, конечно, заходите. — Маклин сделал шаг назад, открыл дверь, затем провел их в гостиную. Там был включен телевизор, какой-то фильм по кабельному телевидению Казалось, что показывали главным образом кунг-фу и стреляли из пистолетов.

— Меня зовут Том Салливэн, а это — Фрэнк Чатэм. Мы расследуем исчезновение двух женщин, — сказал старший агент, после того как сел. — Мы надеемся, что вы сможете помочь нам.

— Конечно, — вы имеете в виду, что их похитили или что-то еще? — спросил мужчина.

— Существует такая возможность. Их зовут Анна Претлоу и Мэри Баннистер. Нам сказали, что вы можете знать обеих или одну из них, — произнес Чатэм.

Они видели, что Маклин закрыл глаза, затем в течение нескольких секунд смотрел в окно.

— Может быть, из «Тертл Инн»?

— Вы встретили их именно там?

— Эй, парни, я встречаю многих девушек, понимаете? Это хорошее место для этого, там музыка и все такое. У вас есть фотографии?

— Вот. — Чатэм передал ему снимки.

— О'кей, да, я помню Анну — не знаю фамилию, — объяснил он. — Юридический секретарь, верно?

— Да, — подтвердил Салливэн. — Вы хорошо ее знаете?

— Мы танцевали, разговаривали, выпили несколько коктейлей, но у нас не было свиданий.

— Вам не приходилось выходить с ней из бара, прогуливаться, что-то вроде этого?

— Припоминаю, что однажды проводил ее домой. Ее квартира всего в нескольких кварталах, правда? Да. — Он вспомнил через несколько секунд. — В середине квартала, рядом с Коламбус-авеню. Я проводил ее домой, но не заходил к ней, — я хочу сказать, я никогда, ну — знаете, я никогда не имел секс с ней. — Он казался смущенным.

— Вы знаете, у нее были еще друзья? — спросил Чатэм, делая записи.

— Да, у нее был парень, с которым она дружила, Джим, вроде бы. Бухгалтер, по-моему. Я не знаю, насколько близки они были, но когда эти двое встречались в баре, то выпивали вместе. Вторая, помню ее лицо, но не имя. Может быть, мы говорили о чем-то, точно не помню. Понимаете, это бар для одиночек, вы встречаете там массу людей, иногда знакомитесь с кем-то, но главным образом нет.

— Телефонные номера?

— Не этих двух. У меня есть два номера других девушек, которых я встретил там. Они вам нужны? — спросил Маклин.

— Они знакомы с Мэри Баннистер или Анной Претлоу? — спросил Салливэн.

— Может быть. Женщины проще устанавливают отношения, чем мужчины, понимаете, маленькие группировки, проверяют нас, — так поступают и парни, но женщины лучше организованы, знаете?

Агенты задавали вопросы еще полчаса, некоторые повторялись несколько раз, на это Маклин вроде не обращал внимания, в отличие от некоторых. Наконец они попросили разрешения осмотреть квартиру. У них не было по закону такого права, но, как ни странно, иногда даже преступники позволяли это, и не раз их арестовывали, потому что доказательства лежали прямо на виду. В этом случае агенты искали журналы с фотографиями, изображающими нетрадиционный секс, или даже личные фотографии с изображением такого секса. Но когда Маклин провел их по квартире, агенты увидели только фотографии животных и периодические издания о природе и защите окружающей среды. Некоторые из этих журналов издавались группами, которые ФБР считало экстремистскими. Были издания, рекламирующие разное снаряжение для жизни на природе.

— Любите ездить за город? — спросил Чатэм.

— Люблю бывать в лесу, — подтвердил Маклин. — Мне хотелось бы найти девушку, которой это тоже нравится, но в этом городе их мало.

— Пожалуй. — Салливэн передал ему свою карточку. — Если вспомните что-то, позвоните мне сразу. На обратной стороне мой домашний номер. Спасибо за помощь.

— Не очень-то я помог вам, — заметил мужчина.

— Помогает даже самый маленький намек. Ладно, до встречи, — сказал Салливэн, пожимая ему руку.

Маклин закрыл за ними дверь и глубоко вздохнул. Как, черт побери, они узнали его имя и адрес? Он ожидал такие вопросы и часто думал об ответах, но это произошло давно, сказал он себе. Тогда почему именно сейчас? Может быть, копы глупы, или медленно думают, или что еще?

* * *

— Весь день псу под хвост, — сказал Салливэн, когда они подошли к машине.

— Ничего, может быть, женщины, имена которых он назвал, смогут рассказать нам что-то.

— Сомневаюсь. Я вчера вечером говорил со второй у бара.

— А ты вернись к ней. Спроси, что она думает о Маклине, — предложил Салливэн.

— О'кей, Том. Я так и сделаю. У тебя не возникло никаких подозрений после разговора с Маклином? У меня не возникло, — сказал Чатэм.

Салливэн покачал головой:

— Нет, но я еще не научился читать мысли.

Чатэм кивнул:

— Точно.

* * *

Пришло время, и не было смысла откладывать дальше. Барбара Арчер повернула ключ, открыла медицинский шкаф и достала десять ампул раствора цианистого калия. Их она положила в карман. У палаты субъекта F4 она наполнила шприц емкостью в пятьдесят кубических сантиметров, затем открыла дверь.

— Хэлло. — Это был скорее стон пациентки, которая лежала на кровати и равнодушно смотрела на экран телевизора, укрепленного на стене.

— Привет, Мэри. Как мы себя чувствуем? — Арчер внезапно удивленно подумала, а почему врачи всегда спрашивают, как мы себя чувствуем? Странный лингвистический нюанс, сказала она себе, привитый еще в медицинском училище, по-видимому, чтобы установить близкие отношения с пациентом, которые вряд ли существуют в данном случае. Одним из ее первых летних занятий в колледже была работа в приюте для собак. Если в течение семи дней за собакой никто не обращался, ее усыпляли — убивали, как она думала об этом, главным образом большими дозами фенобарбитала. Она помнила, что укол делали всегда в левую переднюю ногу, и собаки сразу засыпали, через пять секунд или даже меньше.

Она всегда плакала после этого. Усыпление животных обычно делалось во вторник, перед самым ленчем, вспомнила Арчер, и она никогда не ела ленч после этого, иногда и не ужинала, если ей приходилось усыплять особенно ласковую собаку. Они выстраивали их на лечебных столах из нержавеющей стали, и один из служителей держал их неподвижно, чтобы сделать убийство проще. Арчер всегда шептала собакам что-то ласковое, старалась утешить их, уменьшить страх и дать возможность умереть легче. Она прикусила губу, чувствуя себя нацистским врачом-убийцей в концлагере.