и славянофилов постепенно затухают. Но вместе с тем в деятельности петрашевцев уже обнаружились некоторые черты новой эпохи. Они во многом предвосхитили шестидесятников с их материалистическими взглядами, установкой на практицизм, стремлением к воплощению идей социальной справедливости на основе широких демократических преобразований общества.

К непрекращающимся гонениям на литературу теперь добавились подозрения против недостаточной строгости цензуры, и для контроля над ней был образован Бутурлинский комитет. Если цензура была подведомственна Министерству просвещения, то Бутурлинский комитет действовал независимо ни от каких государственных учреждений и его власть в сфере культуры была практически безграничной. В журналах и других печатных изданиях запрещалось любое обсуждение общественных и политических проблем, об иностранных книгах нельзя было даже упоминать, чтобы не привлекать к ним внимания. Николай не понимал, что остановка мысли грозит обернуться и оборачивается остановкой всех сфер деятельности государства. Каждая дипломатическая или военная победа порождала в нем ложное и опасное представление о превосходстве русского государственного строя перед европейскими режимами. Он либо действительно не замечал, либо не придавал значения тому, что пока под его бдительным оком Россия пребывает в состоянии покоя и стагнации, Европа быстро движется по пути технического и социального прогресса. Он не понимал, что дорогие его сердцу режимы Габсбургов и Гогенцоллернов представляют собой вчерашний день европейской политики, что охватившую их революционную агонию можно лишь на время ослабить, но уже невозможно вернуть их к полноценному политическому бытию.

Идея развития Николаю была глубоко чужда. Уверенный в божественном происхождении самодержавной власти, он считал ее незыблемой и вечной, а в падении монархических режимов усматривал лишь субъективную слабость монархов и неблагонамеренность их подданных. Какие бы изменения ни происходили вокруг него, он считал все поправимым и обратимым. Такое несовместимое с реформаторской деятельностью сознание и стало главным тормозом задуманных реформ. Другая причина их неудач заключалась в том, что реформирование поручалось людям, которые меньше всего в нем были заинтересованы. Вряд ли это было сознательно, здесь срабатывал скорее инстинкт консерватора. Даже в тех случаях, когда за реформы брались настоящие реформаторы, как, например, Сперанский или Киселев, Николай опять же бессознательно окружал их людьми, которые не мытьем так катаньем сводили их реформаторскую деятельность на нет.

Чувство ответственности и долга Николаю было присуще в высшей степени, но окружающие его чиновники по большей части отличались полнейшей безответственностью и не думали ни о чем, кроме того, как укрепить собственное положение. Николай не был доверчивым и легковерным человеком, и обмануть его было не всегда легко, но на протяжении десятилетий придворными прихлебателями вокруг него ткалась тончайшая паутина лжи и лести. Царь много работал и многое понимал, но и на многое научился закрывать глаза. Воров и лгунов он явно предпочитал «умникам», позволяющим себе иметь свое мнение. Считая, что истина одна, царь полагал, что и мнение должно быть тоже одно и при этом только его. Это в конечном итоге и предопределило не только провал реформ, но и крах всей его системы.

При Николае I центр внешней политики России передвигается на Восток. Чем слабее становилась Османская империя и чем реальнее казалась возможность захвата русскими войсками ее столицы, тем сложнее запутывался клубок интересов европейских держав в этом регионе. Интересы Австрии и Англии в отношении Турции заключались в ее сохранении как слабого государства. Поэтому попытки России под предлогом защиты греков уничтожить Турцию встречали со стороны австрийской и английской дипломатии упорное сопротивление. В 1826 г. британское правительство сумело спровоцировать русско-персидскую войну. Война закончилась победой России и подписанием 10 (22) февраля 1828 г. Туркманчайского мирного договора, по которому Россия получала Эриванское и Нахичеванское ханства. Сразу же после этого началась русско-турецкая война 1828–1829 гг. В августе 1829 г. русские войска подошли вплотную к Стамбулу, и турецкий султан запросил мира. 2 (14) сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан мирный договор. Россия получила ряд городов на Черноморском побережье Кавказа. Русские суда могли свободно плавать через Босфор и Дарданеллы. Греция получила автономию, а через полгода стала независимым государством. Адрианопольский мир был встречен европейскими странами с нескрываемой враждебностью. Однако июльская революция во Франции 1830 г. и последовавшее за ней польское восстание на время отвлекли западные страны от восточного вопроса.

Главный свой международный долг Николай теперь видел в реанимации контрреволюционных идей Священного союза. В этом направлении он готов был сотрудничать не только со своим тестем прусским королем, но и с противниками России на востоке — Англией и Австрией. В августе 1832 г. он отправил К. А. Поццо ди Борго в Берлин и Вену для восстановления сотрудничества с Австрией и Пруссией в международных вопросах. Примерно в это же время египетский паша Мухаммед Али восстал против турецкого султана Махмуда II. Это событие Николай поставил в один ряд с европейскими революциями и с готовностью оказал вооруженную помощь султану против его мятежного вассала, отправив в проливы русскую эскадру и высадив 14-тысячный десант на азиатском берегу. В благодарность за помощь царь потребовал от султана закрыть Дарданеллы для прохода военных судов нечерноморских держав (имелись в виду в первую очередь Англия и Франция). Таким образом, Россия становилась единственной господствующей в черноморском бассейне державой. Это пожелание царя было оформлено в специальном договоре, подписанном 26 июня (8 июля) 1833 г. в местечке Ункяр-Искелесси неподалеку от Стамбула.

Однако Николай стремился не столько к господству на Востоке, сколько к политической изоляции Июльской монархии во Франции. С этой целью он привлек к соглашению России, Австрии и Пруссии еще и Англию, и в 1839 г. после нового турецко-египетского конфликта согласился заменить Ункяр-Исклесийский договор четырехсторонним соглашением России, Австрии, Пруссии и Англии. Такое соглашение было подписано в Лондоне в 1840 г., а на следующий 1841 г. была подписана новая лондонская конвенция, провозгласившая принцип нейтрализации проливов.

В 1848 г. в Европе началась новая серия революций. Первой восстала Франция, за ней Пруссия и Австрия. Но уже во второй половине 1848 г. революционная волна пошла на спад. Во Франции и в Германии был восстановлен порядок. Лишь австрийское правительство все еще никак не могло подавить венгерское восстание. Молодой император Франц Иосиф обратился к Николаю за помощью, и тот с полным пониманием откликнулся на его просьбу. Международная обстановка, сложившаяся весной 1849 г., благоприятствовала интервенции. Николай тщательно готовился. Он намеревался провести крупномасштабную карательную акцию, рассчитанную не только на подавление венгерского восстания, но и на устрашение революционных сил во всей Европе. В итоге объединенными усилиями русско-австрийских войск последний очаг европейских революций был погашен. То, что именно Николаю удалось поставить последнюю точку, на первый взгляд усиливало позиции России в международных отношениях. Русского царя славословили все