Вход она обнаружила – не без труда – с правой стороны за углом: точно мышиная нора в металлическом основании, в которое погружен обломок. Тоннель шел вверх и закручивался, переходя в винтовую лестницу, частично перегороженную ржавыми сталагмитами размером с небольшие деревца. В нишах горели натуральные свечи. После первого витка металл уступил место камню, после второго тоннель уперся в сводчатую дверь из натурального дерева, совершенно гладкую, если не считать кованого дверного молотка в форме птицы с мощным изогнутым клювом. Перья ее, выкованные вручную из чугуна и палладия, были седыми. Из-за двери шло тепло и доносились голоса.

Кэт-два потянулась к молотку, так и не зная наверняка, общедоступное ли это место или закрытое. Вдруг она вспомнила, что держит в руке обрывок бумаги. Она поднесла его к ближайшей свече и расправила:

ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО

КОЛЫБЕЛЬ – ЮГ

Кэт толкнула дверь и вошла. С порога она увидела полукруглую барную стойку из потемневшей меди, на ней – ряд краников, а за ней – окно кухни, в которой суетились повара. Из дальней комнаты доносилась музыка: негромко, так что беседе не мешала, хотя довольно отчетливо, и Кэт невольно закивала головой в такт. Как называется стиль, она не знала, но такую музыку сочиняли в изолированных рудодобывающих колониях или древних орбиталищах, где умели танцевать.

За стойкой стоял румяный динаец лет сорока с небольшим. Он был весьма привлекателен, но держался так, будто не знает об этом. Динаец протирал стакан, пробегая взглядом листок с написанными от руки числами: ведомость заказов. Одинокий, окруженный окнами, из которых открывался изумительный вид на Колыбель, он напоминал капитана на мостике древнего земного корабля.

Выдержав паузу должной длины, дабы не выделять Кэт среди остальных посетителей, но и чтобы она не почувствовала себя обделенной, он посмотрел на нее и приподнял брови. Точнее, одну бровь, поскольку теперь было видно, что половина лица у него сильно изуродована.

– Кэт Амальтеина-два? Что будешь пить?

Первых вьев разработали в «Арджуна Экспедишнз» в городе Сиэтле и запустили в космос незадолго до Ноля. Они ползали по поверхности Амальтеи под контролем Евы Дины. За первые два года Эпоса их модифицировали для работы на льду и внутри льда. Все с малолетства знали эту историю: сначала с помощью тех вьев к «Иззи» привели «Имир», затем собрали из них «Эндьюранс». Таким образом, вьи играли бо́льшую роль в культуре синих, хотя пользовались ими по обе стороны границы. Точнее говоря, в обеих странах развилось великое множество видов и подвидов этих роботов, но все восходили к первой модели «Арджуны» и в той или иной степени работали на основе кода, написанного еще Ларсом Хедемекером и Евой Диной. За прошедшие тысячелетия вьям, а соответственно и вьиным роям было найдено несчетное число применений. Они были настолько же повсеместны и разнообразны, как молотки и ножи в донулевую эпоху.

И как молотки и ножи, их можно было использовать и в созидательных, и в разрушительных целях. Под вторую категорию подпадал целый класс вьев, разработанных для стрельбы. Чаще всего их делали компактными, вроде дротика или пули, чтобы укладывать в магазины, патронташи и тому подобное, а затем подавать в стрелковые механизмы.

Только один экземпляр огнестрельного оружия донулевого образца пережил Каменный Ливень и попал на Расщелину – конечно же, тот самый револьвер из кобуры Пита Старлинга, который Джулия тайно носила с собой и из которого попыталась застрелить Феклу. Камила вмешалась и тем самым, по сути, спасла Фекле жизнь, а потом мучилась от шрамов и ожогов. Далее этот револьвер попал в руки Аиды. Член ее шайки убил из него Стива Лейка. Это был Последний Выстрел из Последнего Револьвера. Теперь он хранился в историческом музее Большой Цепи. Само его наличие в экспозиции и место, которое он там занимал, служили барометром отношений между красными и синими.

Технология изготовления огнестрельного оружия была утрачена, а первые поколения на Расщелине в нем и не нуждались. Поэтому, когда оружейную промышленность наконец возродили, пришлось начинать с чистого листа. Новые модели больше походили на тазеры, которые встречались на Расщелине, чем на привычный огнестрел. Задача огнестрельного оружия – выбрасывать безмозглый комок металла на высокой скорости, и основные конструкторские усилия были направлены на увеличение скорострельности. Однако инженеры, работавшие над созданием стрелкового оружия спустя несколько веков после высадки на Расщелине, так и не придумали, кому и зачем может понадобиться усыпать металлом замкнутые космические модули. Насилие в их время в основном ограничивалось драками без оружия либо с оружием ближнего боя, например металлическими дубинками. При этом к самым опасным его видам – клинковым – прибегали в редчайших случаях и только те, кому уже нечего терять. Новое стрелковое оружие разрабатывали специально для борьбы с ними. Максимальная дальность не превышала десяти метров, следовательно, в большой скорости снаряды не нуждались. Но они должны были быть «умными», то есть сводить разрушающую силу к минимуму, если летят мимо цели (человека). Для этого снаряды оснащали крохотными тормозными парашютами, а также программировали на то, что в этом случае они будут саморазрушаться, а не проникать в цель. Если же снаряд попадал в противника, тогда задачей было обездвижить, ранить, убить. Ясное дело, безмозглый комок металла на такие решения не способен, поэтому решили использовать вьев. Плотность у них ниже, чем у свинцовой пули, следовательно, падал баллистический коэффициент и дальность полета, но, опять же, внутри космического модуля это был скорее плюс, чем минус.

В те темные времена на Расщелине не было ресурсов для развития робототехники; приходилось чинить или в крайнем случае копировать имевшиеся образцы. Впоследствии в эту область были вложены мощные инженерно-конструкторские силы. Наиболее дерзкие программисты осмеливались вмешиваться в исходный код, последние правки в который вносила еще Ева Дина. Механики искали способы заново запустить древние программы САПР, чтобы изучить цифровые чертежи, составленные Ларсом. Их первые эксперименты были довольно простыми: например, сделать вья, который автоматически выбросит тормозной парашют, если по преодолении некоторого расстояния не встретит препятствия. Впрочем, больше усилий вкладывалось в собственно оружие, чем в снаряды.

Основными потребителями оружейной продукции стали полицейские и военные, то есть прежде всего, феклиты, в чьем англише было гораздо больше заимствований из русского языка, чем у других рас, а почти все буквы взяты из кириллицы. Они придумали называть устройство для стрельбы вьями «катапультом», а потом образовали от него разные уменьшительные формы вроде «каток» или «катя». Второй корень слова восходил к русскому «пуля». Какое-то небольшое время пытались соединить «вей» и «пуля» со значением «робот-снаряд», но никаких удачных вариантов не родилось, поэтому остановились просто на «пуле». Так и устоялось: все равно в их мире больше не было пуль в их исконном смысле. Другие донулевые слова и выражения остались неизменными, например, «вести огонь» или «застрелить», однако командиры предпочитали теперь отдавать приказ «пуляй», что косвенным образом восходило к жаргону стендовой стрельбы.