Но в том и штука, что у нас слишком много возможностей. Глаза разбегаются, поди выбери, с чего начинать, а толковых наставников или просто советчиков, способных вовремя дать правильную подсказку, на всех желающих не напасешься. Поэтому, как бы я ни смеялся, что некоторые магические трюки входят в моду, подобно одежде и прическам, приходится признать, что это здорово облегчает выбор начинающим. Пусть учатся изменять облик, ходить в полуметре над землей и одним хлопком ладони призывать к себе забытый дома кошель – все равно чему, лишь бы учились. А уж потом магия сама разберется, зачем ей нужен новоиспеченный колдун, и возьмет его в оборот.

Ясно же, что на самом деле вовсе не мы выбираем, чему посвятить свою жизнь. Мне ли этого не знать.

– Ну надо же. Сэр Макс, – сказал Малдо Йоз.

Причем именно сказал, а не заорал, как обычно. Если бы не зеленая шляпа, я бы, пожалуй, так и не сообразил, кто это меня зовет.

Впрочем, недостаток обычной громкости с лихвой компенсировался широченной, до ушей, улыбкой.

– Почему-то в голову не приходило, что тебя можно просто случайно встретить на улице, – говорил он. – Думал, ты ходишь по делам только Темным Путем. А уж если гуляешь по городу среди бела дня, то замаскированный до изумления, так что сам от своих отражений шарахаешься, не узнав.

– Так чаще всего и бывает, – согласился я. – Но иногда – не так. Жизнь прекрасна непредсказуемостью. А я – ее деталь. И стараюсь соответствовать.

– Деталь, да уж, – ухмыльнулся Малдо. – Маленькая такая деталька.

Я только плечами пожал. Дескать, какая есть. Сам когда-нибудь поймет, что никакое могущество не делает человека центром мироздания. Скорее наоборот, помогает перестать себя им воображать – просто потому, что после более-менее близкого личного знакомства с мирозданием придерживаться прежней эгоцентрической концепции становится несколько затруднительно.

– Самое замечательное, что я как раз шел и думал, как здорово было бы увидеть в толпе тебя, – сказал Малдо. – Не позвать куда-нибудь специально, не пригласить на обед, а случайно встретить и как бы между делом, на бегу похвастаться: «Представляешь, у меня все получается! Вообще все, прикинь!» Мне это просто позарез нужно – похвастаться, а потом добавить: «Слушай, даже страшно». Никому больше такую глупость не скажу, даже наедине с собой постараюсь об этом не думать – что значит «страшно»?! Как можно быть таким дураком? А тебе можно проговориться, потому что ты и сам, готов спорить, знаешь, как это бывает, когда тебя вдруг подхватывает и несет. Просто отлично несет, в нужном, заранее выбранном направлении, и о такой скорости еще недавно нельзя было даже мечтать. Но…

– Но при этом ты отдаешь себе отчет, что вряд ли сам управляешь этим прекрасным полетом?

– Что-то в этом роде.

– Да, так бывает. Иногда мне кажется, что только так и бывает, когда впускаешь магию в свою жизнь. Сперва кажется: ты такой молодец, приручил весь Мир, как большую дружелюбную собаку, и теперь нет у него иных забот, кроме как приносить тебе домашние туфли и плясать на задних лапах ради твоего удовольствия. Но пока ты развлекаешься, отдавая команды, жизнь понемногу выходит из берегов, и вдруг оказывается настолько больше тебя, вернее, твоих представлений о собственных масштабах, что перестаешь понимать, что ты такое, да и есть ли вообще. Не примерещился ли? Не приснился ли какому-нибудь настоящему могущественному колдуну, который вот-вот проснется, помотает отяжелевшей головой, навсегда отряхнет смутные воспоминания о тебе и пойдет пить кофе.

– Что?

– Камру он пойдет пить. Камру. Или компот. Неважно. Важно, что никто не проснется и никуда не пойдет, потому что мы с тобой все-таки есть. Я точно знаю.

Малдо с досадой дернул плечом. Не то этот жест следовало понимать как «я вообще не о том», не то «повтори еще раз, так, чтобы я поверил».

Подозреваю, последнее. По крайней мере, я всегда хотел именно этого. Но учиться верить в ту версию, которая устраивает меня больше прочих, все равно пришлось самому.

Собственно, до сих пор учусь.

В отличие от меня, Малдо, похоже, справился с этой задачей влет. По крайней мере, он снова заулыбался и сказал:

– Так вот, что касается хвастовства. Меня разорвет на месте, если не расскажу тебе подробности. Во-первых, ребята только что закончили строить на Удивительной улице дом господина Чемпаркароке.

– Ого! – присвистнул я. – Хорошая у вас пошла клиентура. Надеюсь, расплачиваться он будет не супом Отдохновения? А то трындец этой вашей Новой Древней архитектуре. Зачем что-то строить, когда все и так хорошо?

– Да при чем тут какой-то суп, – отмахнулся Малдо. – Дело вообще не в оплате, а в том, что ребята всего минуту назад закончили строить новый дом на Удивительной улице, а я стою здесь, с тобой.

– Хочешь сказать, они работали без тебя?

– Именно! Заказ, конечно, довольно простой. Двухэтажный особняк из камня и дерева, на муримахский манер, только раскрашен во все цвета радуги и крыша плоская, поскольку владелец намерен развести там огород. Но слушай, лиха беда начало! Главное, что ребята справились сами. И не с учебной работой, а с настоящим заказом. Своей волей овеществили дом, в который можно въезжать хоть сейчас, не внося никаких исправлений. Понимаешь, что это значит? Я им больше не нужен! Ну как, нужен, конечно, но уже не обязателен. В любой момент могу уехать, исчезнуть, да хоть лечь и умереть, они не пропадут. И работа не остановится, дома будут строиться, все пойдет по плану, как задумано. То есть теоретически моя воля может пережить меня самого. И от этого ощущение удивительной свободы. Как будто я стал бессмертным. Хотя, конечно, не стал. Но все равно.

– Если это только «во-первых», ума не приложу, какое у тебя припасено «во-вторых».

– А. Во-вторых, я полностью завершил наваждение Куманского павильона. Звучит не очень впечатляюще, понимаю. Но штука в том, что я сделал его совсем не так, как задумывал. А гораздо лучше! И самое главное, теперь у меня есть проверенный метод. Когда предстоит столько работы, метод – это единственное утешение. Я бы даже сказал, спасение… Но, в общем, тут не говорить надо, а показывать. Пошли?

Я открыл было рот, чтобы сказать: «Прости, я, к сожалению, занят». Был готов даже объяснить, чем именно. Вряд ли вся эта наша возня со спящими такая уж страшная государственная тайна, а Малдо будет не так обидно. Но в последний момент я сообразил, что, согласно договору, заключенному с судьбой, мне следует откликаться на любые предложения, в том числе, сбивающие с намеченного пути. Если уж взялся играть в фаталиста, будь последователен, доверяй судьбе. Или хотя бы делай вид, что доверяешь. А значит, иди туда, куда зовут, делай все, о чем попросят, внимательно слушай, что тебе говорят. С этой точки зрения, случайная встреча с приятелем на Большом Королевском мосту – просто способ развернуть тебя в нужном судьбе направлении. Как, впрочем, и любое другое событие.

А судьба, так уж мы договорились, всегда права. То есть сегодня, до полуночи, точно права. А там – посмотрим на ее поведение.