тело. Даже в тени, под украшенной фестончиками маскировочной сеткой палубы «Блюхера», обдавало горячими, липкими волнами густого болотного воздуха. Сочащаяся изо всех пор влага стекала по блестящим телам полуголых людей, надрывающихся от тяжкой работы на носовой палубе, но это не приносило облегчения, поскольку воздух и так был слишком насыщен влагой, в таком воздухе жидкость не испаряется. Люди двигались, как сомнамбулы, с медленным, механичным упорством, опутывая толстый стальной лист стропами под высоким рычагом крана.

Не помогал даже поток непристойных ругательств, слетающих с губ Лохткампера, заместителя капитана по инженерной части, слова отскакивали от них, как от стенки горох. Он трудился наравне с ними, голый по пояс, как и они, и татуировки на его предплечьях и на груди вздымались и опадали вместе с перекатывающимися волнами его мышц.

– Перекур, – прохрипел наконец Лохткампер.

Люди стали выпрямляться, громко дыша тяжелым воздухом, потирая ноющие спины и с неподдельной злобой глядя на ненавистный стальной лист.

– Капитан, – произнес Лохткампер, только сейчас заметивший фон Кляйна.

Тот стоял напротив переднего башенного орудия, высокий, в белоснежной морской форме, светлая борода его наполовину закрывала серебряный, покрытый черной эмалью боевой крест на груди. Лохткампер подошел к командиру.

– Как идет работа? – спросил фон Кляйн. – Нормально?

– Увы, не так хорошо, как я ожидал, – покачал головой его подчиненный, огромной ладонью вытер пот со лба, оставив на нем пятно грязи и ржавчины. – Медленно. Слишком медленно.

– Какие-то трудности? В чем именно?

– Во всем, – прорычал инженер и повел головой вокруг, глядя на жаркий туман, мангровые заросли, лениво текущую черную воду и илистые берега. – В этой омерзительной жаре отказывается работать все: и сварочное оборудование, и домкраты, и прочее… люди болеют.

– Долго еще?

– Не знаю, капитан. Честное слово, не знаю.

Фон Кляйн не стал больше мучить его вопросами. Подготовить корабль к выходу в море способен только этот человек. Лохткампер в последнее время почти не спал, а если и засыпал на часок-другой, то здесь же, на палубе, как собачка, свернувшись на тоненьком матрасике, под визг и стоны лебедок, синие вспышки и шипение сварочных аппаратов, оглушительный стук клепальных молотков, а потом вставал и снова принимался руководить работой, одних подгонять, других уговаривать, третьим угрожать всеми небесными карами.

– Может, еще недельки три, – неуверенно прикинул Лохткампер. – Самое большее – месяц, если все будет идти, как сейчас.

Они постояли рядом, помолчали, – двое мужчин, столь не похожих один на другого, которых свела вместе судьба и общая цель и объединяло глубокое уважение к таланту и компетентности друг друга.

Вдруг внимание обоих привлекло какое-то движение в миле по течению протоки. Это был катер, он возвращался к крейсеру, нагруженный так, что чем-то смахивал на воз с сеном. Против вялого течения двигался он очень медленно и с такой глубокой осадкой, что вода не доходила до края бортов всего на несколько дюймов. Груз возвышался над катером огромным, лохматым горбом, на котором восседало не менее дюжины чернокожих людей.

Фон Кляйн и Лохткампер молча наблюдали за их приближением.

– Я до сих пор не знаю, что сказать насчет этой дрянной древесины, капитан, – прервал молчание Лохткампер и снова покачал большой растрепанной головой. – Слишком мягкая и оставляет много золы – совершенно забивает ею топку.

– Тут уж ничего не поделаешь, – отозвался фон Кляйн, – другой у нас нет.

Когда «Блюхер» вошел в дельту Руфиджи, бункеры с углем были почти пусты. Топливо было рассчитано примерно на четыре тысячи миль ходу. Едва хватит, чтобы по прямой дотянуть до 45-й южной параллели, где крейсер будет поджидать плавучая база «Эсфирь» и можно будет дозаправиться углем и пополнить боезапас.

Здесь же достать угля не было ни малейшей возможности. Поставленный перед этим фактом фон Кляйн приказал комиссару Флейшеру отправить свою тысячу рабочих на лесозаготовки, в леса, растущие на самых высоких точках дельты. Исполнять этот приказ комиссар Флейшер не хотел и выдвинул против него все доводы и отговорки, которые только смог придумать. Он считал, что, доставив из Дар-эс-Салама фон Кляйну стальные листы и обеспечив тем самым ему безопасность, он исполнил все мыслимые и немыслимые обязательства по отношению к капитану крейсера «Блюхер». Но никакое красноречие ему не помогло – Лохткампер уже успел изготовить из стального листа двести простеньких топоров, а фон Кляйн отправил вместе с Флейшером вверх по реке лейтенанта Кайлера – для поддержания в нем и в его работниках должного духа и самого горячего энтузиазма.

Вот уже три недели подряд по реке сновали туда и обратно катера крейсера. До настоящего времени они успели доставить около пяти сотен тонн древесины. Правда, тут была довольно серьезная проблема: куда складывать этот весьма габаритный груз, когда угольные бункеры будут заполнены.

– Дрова скоро придется складировать прямо на палубе, – пробормотал фон Кляйн.

Лохткампер открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, как вдруг зазвенел колокол тревоги, послышался шум и крики – случилось явно нечто чрезвычайное.

– Капитану срочно прибыть на капитанский мостик. Капитану срочно прибыть на капитанский мостик, – пророкотал голос дежурного в мегафоне.

Капитан развернулся и помчался к мостику.

Оказавшись у трапа, фон Кляйн столкнулся с одним из своих лейтенантов, и, чтобы не упасть, они вцепились друг в друга.

– Капитан, в небе аэроплан. Летит на небольшой высоте. Направляется в нашу сторону. Опознавательные знаки португальские! – прокричал лейтенант прямо фон Кляйну в лицо.

– Этого еще, черт побери, не хватало!

Фон Кляйн протолкнулся мимо, взлетел вверх по трапу и, тяжело отдуваясь, вбежал на мостик.

– Где он?!

Вахтенный помощник оторвал глаза от бинокля и с облегчением повернулся к фон Кляйну:

– Вон там, капитан!

Он указал вперед сквозь дыру в маскировочной сетке, свисающей над мостиком, словно крыша веранды.

Фон Кляйн выхватил у него бинокль, направил его на проплывающий в туманной дымке над мангровыми лесами далекий крылатый силуэт и тут же стал отдавать приказы.

– Предупредить людей на берегу. Всем в укрытие, – отрывисто проговорил он. – Все орудия поставить на предельный угол возвышения. Зенитные пушки зарядить шрапнелью. Пулеметные расчеты к бою – но без моего приказа огня не открывать.

Капитан продолжал разглядывать аэроплан, удерживая его в круглом поле бинокля.

– Точно, португальский, – проворчал он. На коричневом фюзеляже отчетливо виднелись зеленые и красные опознавательные знаки. – Что-то такое вынюхивает…

Аэроплан, действительно, словно перепахивал небо взад и вперед, разворачиваясь и пролетая обратно над участком облета – так крестьянин пашет свой кусок земли. Фон Кляйн различал голову и плечи сидящего в передней кабине и наклонившегося вперед человека.

– Ага, сейчас мы узнаем, насколько хороша наша маскировка, – закончил он.

Выходит, враг наконец обо