мы были друзьями какое-то время, — сказал Джонни с мальчишеской улыбкой. — Я просто записываю это на бумаге, чтобы избегать меня в школе.

— Я не избегала тебя в школе, — быстро опровергла я, слишком быстро.

Джонни выгнул бровь, и взгляд, который он бросил на меня, кричал о том, что я несу ерунду.

— Хорошо, я избегала тебя в школе. — Я призналась, униженная.

— Я люблю честность, — подбодрил он с дразнящей ноткой в голосе. — Это основа крепкой дружбы.

Я засмеялась и улыбнулась, глядя на записку.

— И ты действительно хочешь, чтобы я это подписала?

— Я приложил много воображения, составляя это, — парировал Джонни. — Я был бы оскорблен, если бы ты этого не сделала.

Я покачала головой и сдержала улыбку.

— Ты смешон.

— Справедливое предупреждение, тем не менее, — усмехнулся он. — У меня нет сестер, и я никогда раньше не дружил с девушками, поэтому, если я облажаюсь или скажу что-то не то, тебе нужно набраться терпения.

— Ну, у меня много братьев, — ответила я, — так что я привыкла, что мальчики говорят неправильные вещи.

Поставив галочку «да», я подписала страницу своим именем, а затем вырвала ееиз блокнота, прежде чем вернуть Джонни.

Улыбка, которой наградил меня Джонни, была широкой, искренней и потрясающе красивой.

Боже, он выглядел совсем другим человеком, когда улыбался.

Всеего лицо преобразилось.

Его глаза загорелись.

На его щеках были видны ямочки.

Он был просто прекрасен, и я чуть было не сказала ему об этом.

К счастью, я вовремя остановила себя, собравшись с силами: — Ты выглядишь великолепно.

Брови Джонни взлетели вверх, выражение лица насмешливое, в то время как я глубже опустилась на свое место.

— Я выгляжу великолепно? — спросил он, с интересом наблюдая за мной, легкая улыбка все еще дразнила его губы.

— В отличном состоянии, — быстро поправила я, а затем несколько раз откашлялась, выигрывая время, чтобы придумать ложь, прежде чем найти ее и добавить — Учитывая, что у тебя такая серьезная травма.

Вспышка паники осветила его глаза на краткий миг, прежде чем ставни захлопнулись.

И вот так игривая, нежная версия Джонни исчезла.

— Не лезь туда, Шэннон, — предупредил он, его улыбающиеся губы сжались в тонкую линию, а все его тело заметно напряглось. Он огляделся, заметив очередь учеников, набивающихся в автобус, прежде чем снова обратить свое внимание на меня. — И особенно не здесь.

Его реакция была похожа на пощечину.

— Ты в порядке? — Спросила я, ненавидя то, как неуверенно я звучала. — Ты же знаешь, я не имела в виду …

— Я в порядке, — закончил он за меня. — И я знаю. Все в порядке. Я просто… я не могу… пожалуйста, забудь об этом.

Отказ и увольнение никогда не были приятными чувствами, которые можно было терпеть, и именно это случалось со мной всякий раз, когда я по глупости открывалась этому парню.

У него был талант подбадривать меня словами, улыбками и ложной надеждой, только чтобы не сокрушить меня молчанием.

Это было больнее, чем должно быть.

Это раздавило меня.

Затем несколько студентов вернулись в автобус, и их громкая болтовня отвлекла нас обоих.

— Как раз вовремя, черт возьми, — пробормотал Джонни себе под нос.

Съжившись от его внезапной смены настроения, я сосредоточилась на очереди учеников, которые всетолпились обратно в автобус.

Несколько парней из команды проходили мимо нашего места, останавливаясь, чтобы похлопать Джонни по плечу, когда они уходили.

Он проигнорировал их всех, сосредоточив свое внимание на листе бумаги в своих руках.

— Обмениваетесь любовными письмами? — Насмехался Гибси, спускаясь в заднюю часть автобуса. — Как романтично!

— Иди нахуй, Гибс, — раздраженно ответил Джонни, сложив записку и сунув ее в карман. — Я сегодня не в форме для твоего дерьма.

— Да, ну, я бы сказал тебе, чтобы ты пошел нахуй, но я вижу, что ты уже справился с этим, — со смехом отозвался Гибси.

Его комментарий привлек много внимания со стороны других учеников, которые решили вскочить на подножку и выкинуть наводящие на размышления комментарии.

— Видите это, ребята? Они остались в автобусе, когда мы выходили.

— Она не была голодна.

— А ну, выкладывай!

Встревоженная, я потянулась, чтобы найти Клэр и Лиззи, молясь, чтобы кто-нибудь из них поменялся со мной местами, но быстро откинулась на спинку сиденья, когда мой взгляд упал на РонанаМакгэрри в двух рядах на противоположной стороне автобуса. Еще на дюжину рядов выше была Белла.

Чувствуя себя в ловушке, я посмотрела на Джонни, который повернулся на своем месте и обменивался словесными оскорблениями с парнями в заднем ряду позади нас.

— Он забивает на поле, он забивает в автобусе. Сколько попыток ты забил на ее линию ворот, Джонни?

Я вспыхнула от смущения и опустила голову, быстро усвоив, что проводить сколько угодно времени с Джонни — значит быть объектом большого внимания.

Нежелательного внимания.

Я не совсем расслышала, что было сказано дальше, но Джонни вскочил со своего места и направился в заднюю часть автобуса, поэтому я предположила, что это было явное разнообразие слов.

Я не осмелилась посмотреть.

Вместо этого я опустила голову и уставилась на свои дрожащие руки.

— Что, черт возьми, ты говоришь о ней?

— Я баловался — ах, черт, прекрати! Иисус, расслабься! Это была шутка.

— Я смеюсь, Робби?

— Расслабься, Кэп.

— Я, блять, смеюсь, мудак?

— Нет. Господи, ой! Остановись.

— Ты думаешь, она смеется?

— Нет.

— Нет, — усмехнулся Джонни. — Не дави на меня снова, ты, маленький придурок.

— Прости.

— Скажи это снова.

— Мне очень жаль, Джонни…

— Ей! — Джонни взревел достаточно громко, чтобы привлечь внимание всего автобуса. — Извинись перед ней. Итак.

— Прости, Шэннон, — раздался хор мужских голосов.

— Эм, все нормально? — Я предложила вернуться, потому что, черт возьми, что еще я могла сделать?

— Гребаные идиоты, — прорычал Джонни, когда минуту спустя занял свое место рядом со мной.

Подталкивая мою ногу своей, он снова привлек мое внимание к нему.

— Не обращайна них внимания, — тихо сказал он. — Это касается меня, а не тебя, хорошо?

Кивнув, я прерывисто выдохнула и повернулась, чтобы посмотреть в окно.

Он причинил мне боль.

А потом он вмешался и защитил мою честь.

А теперь?

Я была так сбита с толку, что это причиняло боль моему мозгу.

Автобус с ревом ожил через несколько минут, и мы вернулись на дорогу.

Затем миссис Мур призвала всех к вниманию и объявила время для размышлений.

Я никогда не испытывала такого облегчения, услышав эти слова.

Сидя в тишине, я пыталась справиться со своими необузданными эмоциями.

— Шэннон, мне очень жаль.

Пораженная, я повернулась, чтобы посмотреть на Джонни, задаваясь вопросом, не послышалось ли мне, только чтобы обнаружить,