— Ты делаешь нам предложение? — спросил Марк с кривой усмешкой, и Киран покраснел.

— Есть одно обстоятельство, — сказал он. — У Короля Фейри не может быть супруга человека. Вы оба знаете это.

— Прямо сейчас это не имеет значения, — яростно сказала Кристина. — Ты еще не Король. И если ты только им станешь, мы найдем выход.

Марк склонил голову, жест Фейри.

— Как говорит Кристина. Мое сердце поддерживает ее слова, Киран.

— Я хочу быть с вами двумя, — сказала Кристина. — Я хочу иметь возможность целовать и обнимать вас обоих. Я хочу иметь возможность дотронуться до вас обоих, иногда одновременно, иногда, когда нас только двое. Я хочу, чтобы вы могли целовать и обнимать друг друга, потому что это делает вас счастливыми, и я хочу, чтобы вы были счастливы. Я хочу, чтобы мы были вместе, все трое.

— Я думаю о каждом из вас все время. Я скучаю по вам, когда вас нет. — Слова Кирана вырвались, словно безудержный поток. Он дотронулся до лица Марка длинными пальцами, легкими, как ветерок на траве. Он повернулся к Кристине следом и, с другой его рукой погладил ее по щеке. Она могла чувствовать, что он дрожит; она положила ладонь поверх его, прижимая к себе. — Я никогда ничего не хотел так отчаянно, как этого.

Марк положил свою собственную ладонь поверх ладони Кирана.

— Я тоже. Я верю в это, в нас. Любовь пробуждает любовь, вера пробуждает веру. — Он улыбнулся Кристине. — Все это время мы ждали тебя. Мы любили друг друга, и это было здорово, но с тобой это даже лучше.

— Тогда поцелуй меня, — прошептала Кристина, и Марк притянул ее ближе и поцеловал ее искренне, затем горячо. Руки Кирана были на ее спине, в ее волосах; она прислонилась головой к нему, когда он и Марк поцеловались через ее плечо, их тела обнимали ее, их руки были связаны друг с другом. Киран лучезарно улыбался; они целовались, смеялись от счастья и касались друг друга осторожными пальцами.

— Я люблю тебя, — сказала Кристина им обоим, и они ответили ей одновременно, их голоса смешались, поэтому она не была уверена, кто ответил первым или последним:

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

* * *

Кит уже видел озеро Лин на фотографиях, бесконечные изображения Ангела, поднимающегося из него с Орудиями Смерти, которые украшали интерьер каждого здания Сумеречных Охотников, каждую стену и гобелен. Оно было совершенно другим в реальной жизни.

Под лунным светом оно двигалось, словно масляное пятно: поверхность была серебристо-черной, но пронизана вспышками цветного блеска, полосы фиолетовой синевы и ярко-красного, ледяного зеленого и желто-зеленого фиолетового цвета.

Впервые, когда Кит вообразил Ангела Разиэля, массивного и безразличного, поднимающегося из воды, он почувствовал трепет благоговения и страха. Тай установил свой церемониальный круг на берегу озера, где вода омывала мелко песчаный пляж. На самом деле это были два круга, один поменьше, другой крупнее, и на границе между двумя кругами Тай начертил десятки рун заостренной палкой. Кит видел церемониальные круги прежде, зачастую в своей собственной гостиной. Но как Тай стал экспертом в их создании? Его круги были аккуратнее, чем когда-либо у Джонни, а начертание было более точным. Он использовал не руны Сумеречных Охотников, а рунический язык, который выглядел гораздо острее и отталкивающе.

Это происходило в те моменты, когда Тай временами пропадал, а Кит не мог его найти? Изучал как быть темным магом? Тай также расставил свои ингредиенты аккуратными рядами около себя: мирра, мел, молочный зуб Ливви, письмо из Туле. Тай осторожно положив бархатную сумку с прядью волос Ливви среди других предметов, взглянул на Кита, стоявшего близко к краю воды.

— Я делаю это правильно?

Волна нежелания накрыла Кита; последнее, чего он хотел, это приближаться к магическому кругу.

— Откуда мне знать?

— Ну, твой отец был чародеем; Я думал, что он мог бы научить тебя этому, — сказал Тай.

Кит пнул ногой край воды; светящиеся искры полетели вверх.

— На самом деле мой папа как бы держал меня подальше от изучения настоящих заклинаний. Но кое-что я знаю. Он зашаркал, пересекая пляж, к Таю, который сидел, скрестив ноги, на песке. Кит часто думал, что ночь и темнота кажутся естественной средой Тая. Ему не нравились прямые солнечные лучи, и его бледная кожа выглядела так, словно она никогда не загорала. В лунном свете, он светился, словно звезда. Со вздохом, Кит указал на светящийся красный шар, который Tай получил на Теневом рынке. — Катализатор отправляется в центр круга.

Тай уже поднял его.

— Садись рядом со мной, — попросил он. Кит опустился на колени, когда Тай начал помещать предметы в церемониальный круг, бормоча тихим голосом, пока делал это. Он протянул руку, расстегнул цепь медальона и протянул Киту. С глубоким чувством опасения Кит положил медальон у края круга. Тай начал бубнить еще громче.

— Abyssus abyssum invocate in voce cataractarum tuarum; omnia excelsa tua et fluctus tui super me transierunt.. Глубокие призывы глубоко в голосе твоих водопадов; все твои водовороты и волны прошли надо мной.

Пока он монотонно повторял, один за другим предметы в круге загорелись, словно фейерверки, взрывающиеся подряд. Они горели чистым белым пламенем, не уничтожающим их. Сильный ветер начал дуть с озера: оно пахло глиной и могильной грязью. Кит услышал шум голосов и обернулся, уставившись — там кто-то был? За ними кто то следил? Но он не видел никого. Пляж был пустынным.

— Ты это слышишь? — прошептал он. Тай только покачал головой, продолжая бубнить.

Озеро мерцало, вода двигалась. Бледно-белые фигуры выросли из темной воды. Многие были в снаряжении, некоторые в более старомодных доспехах. Их волосы ниспадали вниз и вокруг них, прозрачные в лунном свете. Они протянули руки к нему, к Таю, который их не видел. Их губы беззвучно шевелились. Это действительно происходит, думал Кит, продрогший до костей. Какая бы у него ни была крошечная надежда, что это не сработает, она исчезла. Он повернулся к Таю, который все еще бубнил, выплевывая заученные слова, как пулеметный огонь.

— Hic mortui vivunt, hic mortui vivunt…

— Тай, остановись. — Его руки схватили Тая за плечи. Он знал, что не должен — Таю не нравится быть застигнутым врасплох- но страх шипел в его крови, будто яд. — Тай, не делай этого.

Латынь прервалась на полуслове: Тай в замешательстве уставился на Кита, его серые глаза метались от ключицы Кита к его лицу и обратно.

— Что ты имеешь в виду? Я не понимаю.

— Не делай этого. Не воскрешай ее из мертвых.

— Но я должен, — сказал Тай. Его голос звучал натянуто, как туго натянутая проволока. — Я не могу жить без Ливви.

— Нет, ты можешь, — прошептал Кит. — Ты можешь. Ты думаешь, что это сделает твою семью сильнее, но это погубит их, если ты вернешь ее. Ты думаешь, что не сможешь выжить без Ливви, но ты сможешь. Мы пройдем через это вместе. — Лицо Кита было холодным; он понял, что плачет. — Я люблю тебя, Тай. Я люблю тебя.