– И единственный наследник своего брата… – с непонятным выражением добавил Хэммет.

Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:02.

«Семейный музей» Вайсгеров располагался не в оседлавшем вершину холма причудливом здании, а неподалеку, на берегу озера.

– Давайте спустимся пешком, через лес, – предложил Дэнфорд. – Напрямик это пять минут ходьбы, объезжать на машине дольше.

Кеннеди и Элис возражать не стали.

Под сенью величавых, редко растущих сосен никакого подлеска не было – лишь усыпанная прошлогодней хвоей песчаная почва. Шишки поскрипывали под ногами. Озеро синело внизу, проглядывая между деревьев, – непривычно пустынное в этом месте, только вдали белел одинокий парус. Белка, совершенно не пугаясь людей, перебежала тропинку почти у них под ногами и проворно вскарабкалась на неохватную сосну. Провожая глазами мелькающий между ветвей комочек рыжего меха, Кеннеди подумал, что иные здешние деревья наверняка помнят время, когда Трэйклейн еще именовали (или все же не именовали?)

Кандопосуиганом; Элис, чуть не подвернув ногу на очередной шишке, подумала, что зря надела туфли на высоком каблуке…

Дэнфорд Вайсгер оказался человеком открытым и разговорчивым. Чувство, не покидавшее Кеннеди в течение всего разговора с Вайсгером-старшим, – что собеседник говорит о «нефтяном бароне» и «монстре озера» гораздо меньше, чем знает, – в общении с младшим братом не возникало.

– Когда Джон вернулся из Вьетнама, – рассказывал по дороге Дэнфорд, – это было похоже на чудесное воскрешение из мертвых. Отец обезумел радости – в самом прямом смысле слова. А я, пятилетний парнишка, попал в странное положение – вся родительская любовь и забота, сосредоточившаяся на мне после смерти матери, – вдруг мгновенно переместилась на другого человека. Взрослого, чужого, незнакомого. Обо мне отец словно позабыл… Нет, у меня было все, что только может пожелать мальчишка моего возраста, но… В общем, я рос несколько на отшибе от семьи и по-настоящему дружеские отношения с братом у меня завязались много позже. А тогда, в детстве и юности, я увлекся рыбалкой, подводным плаванием, охотой – и не проявлял ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Отцу, похоже, было все равно. Но Джон после его смерти сумел-таки повернуть мои увлечения, переросшие к тому времени в образ жизни, на пользу семейному делу. Теперь все, что связано с рыболовным туризмом на озере – в том числе и Биг-Трэйк, – моя сфера ответственности.

«Музей» размещался в длинном, низком, похожем на ангар здании, один конец которого, оборудованный воротами, уходил в озеро, – и Кеннеди с удивлением подумал, что там, очевидно, оборудовано нечто вроде дока для маломерных судов.

У дверей стоял открытый джип «ранчер», на заднем сиденье лежали ласты, акваланг и сложенный гидрокостюм. Капли воды на снаряжении еще не успели высохнуть.

Кеннеди вспомнил, что у Дэнфорда, когда тот зашел в кабинет брата, волосы были влажными. И спросил:

– Вы продолжаете заниматься подводным плаванием в озере? После всех происшествий с Биг-Трэйком?

– За много лет я привык к утренней прогулке под водой. Плаваю и летом, и даже зимой, подо льдом, – и не вижу причин отказываться от своей привычки. Тысячи и десятки тысяч людей каждый день заходят здесь в озеро, а странной смертью – доказанной, документально подтвержденной – погиб лишь один. Так что опасности тут не больше, чем при пересечении перекрестка на зеленый свет… Там тоже люди иногда гибнут под колесами.

Вайсгер-Холл, 25 июля 2002 года, 10:15.

– Фантастика… Так вот он какой, Биг-Трэйк. – В голосе Элис слышались нотки восхищения. – Совсем как живой…

Она провела рукой по чешуйчатому боку громадной рыбины, серебристо-блестящему, покрытому разноцветными пятнами. Чешуя, впрочем, была лишь изображена краской, как и пятна. Но филигранность работы изумляла.

От движения Элис муляж слегка подался назад, и она поняла, что двадцатифутовый гигант весьма легок для своих размеров. Рядом, у стены ангара, лежали еще два экземпляра Биг-Трэйка, выглядевших братьями-близнецами первого.

– Моя разработка. Мы их называем «прыгунчиками», – с гордостью сказал Дэнфорд Вайсгер. – Такая рыбка тихо и мирно лежит на дне, а небольшой баллон медленно, потихоньку, наполняет воздухом полость, занимающую большую часть ее объема. И в один прекрасный момент мой Трэйки устремляется к поверхности. Там, наверху, от изменения наружного давления открываются клапаны, воздух выходит в атмосферу, а псевдолосось ныряет обратно на дно. Несложные технические приспособления позволяют устанавливать несколько режимов – «прыгунчик» может просто всплыть, продемонстрировав на долю секунды свой бок, а может вертикально выброситься из воды – как говорят рыболовы, «сделать свечу».

В это время Кеннеди, отойдя в сторону от спутников, с интересом изучал другие экспонаты музея, тем не менее внимательно прислушиваясь к словам Дэнфорда. Особенно Кеннеди заинтересовал подводный скутер, стоявший на деревянных подставках у другой стены. Сверху аппарат был выполнен тоже, естественно, в виде огромной рыбины – а управляющий им аквалангист должен был располагаться снизу, на манер пилота дельтоплана. Кеннеди дотошно обследовал скутер, даже засунул руку в отверстие водомета. Судя по оставшимся на пальцах легким следам ржавчины, аппарат не использовался очень давно… Кеннеди вздохнул и перешел к другим экспонатам.

– А зачем вам три «прыгунчика»? – спросила Элис. – По-моему, хватило бы одного. Биг-Трэйк, мне кажется, не должен выпрыгивать из воды по десять раз на дню…

– Сезонная окраска, – пояснил Дэнфорд. – Лососи меняют свой цвет в зависимости от времени года, а на озере хватает рыбаков, весьма в этом разбирающихся. О, у меня продумано все, и… Осторожно, мистер Кеннеди!

Кеннеди замер с непонятной конструкцией в руках. Отдаленно она напоминала средних размеров отбойный молоток, почти весь покрытый гидроизоляцией, и с рабочей частью, установленной почему-то под прямым углом к инструменту. Торопливо подошедший Дэнфорд забрал конструкцию у него из рук и объяснил:

– При неосторожном обращении эта штука запросто может оставить без пальцев. Кнопка пуска очень мягкая – чтобы легко нажать в перчатке гидрокостюма. Одно неосторожное движение, и…

Он коснулся очень большой кнопки, залитой резиной. Рабочая часть пришла в стремительное возвратно-поступательное движение.

– Аккумуляторы подсели с зимы, – недовольно сказал Дэнфорд и убрал инструмент от греха подальше.

– А для чего предназначена эта штука? – полюбопытствовала Элис.

– К Биг-Трэйку она не имеет ни малейшего отношения. Это электроледоруб для зимнего подводного плавания. Часто бывает, что подледные аквалангисты, не пользующиеся страховочным леером, теряют ориентировку. Впадают в панику и гибнут, израсходовав дыхательную смесь, – так и не найдя прорубь, через которую совершили погружение. А ледоруб позволяет чувствовать себя уверенней, им можно достаточно быстро вскрыть даже толстый лед над головой…