Корбан кивнул ученику кузнеца и заметил, что в волосах у здоровяка тоже появилась свежезаплетенная воинская косица.

«Ты смотри-ка, каковы мы, – подумал он, посмеиваясь про себя, – Все как один теперь воины».

Корбан сел и какое-то время лениво слушал своих друзей, а когда Дат с жаром принялся травить какую-то байку – погрузился в раздумья. Откинулся на спинку стула и оглядел зал. Его взгляд упал на Эвниса и Вонна – те, судя по сдвинутым бровям Вонна, о чем-то напряженно спорили. Он часто задавался вопросом, исполнит ли Вонн свою угрозу. Все-таки с того дня, когда Щит убил в загоне пса Хельфаха, так много всего случилось! Вот и еще люди пришли укрыться от дождя – Тарбен и Кэмлин, закутанные в насквозь промокшие плащи. Оба прошли мимо стола Корбана, походя кивнув ему и Дату, и подсели к небольшой компании ратников.

«Странно, – подумал Корбан, – и как только всего один поступок может все изменить!» Кивэн рассказала ему о том, как лесовик защитил ее в Темнолесье, как он ее спас.

– Правда и храбрость, – прошептал он про себя. Папа был прав. Правда и храбрость действительно что-то значили в этом мире.

Рядом зашаркали шаги, и на Корбана упала чья-то тень. Гроза издала низкий рык, юный воин поднял голову и увидел, что прямо у него над душой стоит Рэйф, а из-за его плеча выглядывает Хельфах. Позади них стояли другие дружинники из имения Эвниса.

– Я вызываю тебя, Корбан бен Таннон, – громко произнес Рэйф – это был официальный вызов на поединок.

Шум голосов в зале постепенно стих, уступая место звенящей тишине. Галион нахмурился и что-то сказал Эдане. Она подошла ближе к отцу и что-то зашептала ему на ухо.

Корбан посмотрел на Рэйфа, медленно встал и вышел из-за стола.

– Прекрати, малец, – прорычал Таннон на Рэйфа.

– Я не малец, – заявил Рэйф. – Я мужчина, и это мое право.

Бренин торжественно возвратил Рэйфу меч на Рябиновом поле – в тот же день, когда Дат и Фаррелл проходили испытания воина. Сейчас была в цене каждая рука, умеющая владеть мечом. Так сказал тогда Бренин.

– На каком основании? – спросил Корбан.

– По двум причинам, – громко ответил Рэйф, осматривая зал. – Первое – это личная обида. Второе – нарушение слова, данного королю.

– Что?! – вскинулся Корбан.

Рэйф многозначительно посмотрел на Грозу.

– Этому зверю было заказано появляться в крепости, запрещено когда-либо возвращаться под страхом смерти. Я знаю, что это правда, мой отец был там и слышал, как наш король вынес такой приговор. Есть и многие другие свидетели. – Он улыбнулся. – Или ты это отрицаешь?

– С тех пор все изменилось.

– Так, значит, отрицаешь? – повторил Рэйф громче. – Отрицаешь, что наш король произнес такие слова?

– Нет, – сказал Корбан, пожирая Рэйфа взглядом.

– Тогда пройдем, – сказал Рэйф. – И да рассудит нас Суд мечей.

– Подождите! – раздался чей-то голос; все обернулись и увидели вставшего Пендатрана. – Нельзя допустить такое! – сказал он Бренину – король сидел потупившись в кубок и гонял по кругу донный осадок.

Бренин медленно поднял голову и с некоторым трудом переключил внимание на Корбана и Рэйфа.

– Какое это имеет значение? Пусть приступают, – бросил он и безучастно махнул рукой. – Но только до первой крови, не до смерти. Мне нужен каждый воин. – И он усмехнулся без капли веселья.

Рэйф ухмыльнулся и ухватился за рукоять меча, наполовину вытащив его из ножен.

Гроза зарычала, выпрыгнула вперед и встала между Корбаном и Рэйфом, припав к полу и обнажив зубы.

– Гроза, сидеть! – крикнул Корбан.

– Видите? – выпалил Рэйф, отшатнувшись и попятившись. – Этот зверь опасен. Ему здесь не место. – Он взглянул на Бренина. – Видите, мой король? Ваше решение было верным.

– Возможно, – пробормотал Бренин. – Пусть вас рассудят ваши мечи.

Корбан воззрился на короля, и сердце в груди сжалось в комок; смысл слов Бренина становился яснее. Это была уже не мелкая склока между врагами детства. Если он проиграет, то суд вынесет решение против него. Грозу, может быть, приговорят к смерти, ну а Рэйф наверняка будет настаивать именно на этом.

Он попытался сдержать свое дыхание и внезапно заколотившееся сердце.

Пендатран посмотрел в пространство между Бренином и Корбаном.

– Этот парень и его волчениха, – сказал он тихо, но отчетливо, чтобы услышали все, – очень нам помогли. В Темнолесье, при спасении…

– При спасении, – фыркнул Бренин. – Ну что ж, допустим, но Алону ведь уже не вернешь?

– Да, это так, – сдержанно кивнул Пендатран. – Но ваша дочь – вот она. Она все еще жива, и во многом – благодаря их помощи.

Мгновение двое мужчин сверлили друг друга взглядом, затем Бренин опустил глаза и сделал еще один глоток из кубка.

– Мертва. Она мертва, – сказал он. – Пусть приступают.

– А что насчет волчня? – спросил Рэйф. – Только взгляните, что эта зверюга со мной сотворила. – Он засучил рукав своей льняной сорочки, обнажив широкие серебристые шрамы, идущие от локтя чуть ли не до самого запястья.

– Я ее выведу, – процедил Корбан сквозь зубы.

– Давай я, Бан, – сказала мама.

– Возьми Грозу и приведи Гара, – тихо сказал Таннон, глядя на воинов, стоящих позади Рэйфа. – Он может нам пригодиться.

Гвенит кивнула и щелкнула языком, подзывая Грозу. Волчениха не шелохнулась – так и стояла перед Рэйфом, постукивая хвостом.

– Иди, – сказал Корбан, и Гроза неохотно последовала за Гвенит прочь из трапезной.

– Полегче на поворотах, Бан, – шепнул ему папа. Корбан не услышал. Внутри него бушевала битва: все его существо грозил поглотить гнев, нет, даже ярость, все насмешки и оскорбления Рэйфа за эти годы слились в одну большую неправедную обиду.

– Удивляюсь, как это у тебя кишка оказалась не тонка, чтобы согласиться на бой, – сказал Хельфах, когда Корбан ступил на загодя подготовленное временное ристалище.

– Заткнись, – бросил Корбан, – а то позову отца, и тебя заткнет он.

Таннон улыбнулся и похлопал свой боевой молот по бойку. Буддай зарычал.

– Т-т-ты… – прошипел Хельфах и шагнул к Корбану, сжимая кулаки; вместе с ним двинулись Рэйф и Крэйн.

Заскрипели отодвигаемые стулья, и по обе стороны от Корбана разом возникли Фаррелл и Дат, за ними выросла мощная громада Таннона, а из разных концов трапезной потянулись другие – Мэррок и Кэмлин, Эвнис и Коналл.

– Хватит! – завопил Пендатран.

Корбан смотрел Хельфаху в глаза, стоя почти нос к носу с ловчим, и слышал, как в ушах бешено колотится сердце. Казалось, будто миг застыл в равновесии на лезвии ножа.