из-за этого должны страдать другие люди? А ведь теперь и мне не отмыться. Пожалуй, может приклеиться прозвище Кровавый, как в той истории оно прилипло к моему покойному дедушке. То есть, к моему нынешнему покойному дедушке. Запутался.

А гвардейцы, а еще полицейские, имевшие при себе оружие, палили по террористам и, наконец—таки, зубцы очистились. И вот уже генерал Кутепов, должный командовать всеми вверенными ему силами, уже организовал некое подобие порядка. И врачи откуда—то подбежали. Нет, не откуда—то. Мы же обсуждали с министром внутренних дел, что на случай каких—нибудь эксцессов, к красной площади должны стянуть кареты «Скорой помощи». Удачно.

— Отойдите в сторону! — скомандовал пробившийся ко мне человек в белом халате.

Уложив императора Российской империи прямо на площадь — не зря ковер—то тут подстелили, врач быстро оценил мое состоянии. Не чинясь, врач вспорол на мне одежду и, кажется, обомлел. Проведя рукой по ране на боку, он с недоумением показал мне пулю. Потом, осторожно дотронулся до рукава и осторожно вытащил… еще одну пулю.

Это что, Соня сумела и кровь остановить, и пули извлечь? Видимо телекинез применила.

Врач, между тем, буркнул что-то нечленораздельное и сунул обе пули калибром 7.62 в ладонь Пегова. Точно, пистолет-пулемет Судаева. И где же террористы их смогли раздобыть? Объемы выпуска—то небольшие, я автоматы чуть ли не поштучно распределял. Вон, скоро обещали наладить выпуск по две тысячи в месяц. Впрочем, пусть о том у Мезинцева голова болит.

Пегов и его люди держали на некотором расстоянии операторов и фотокоров, сующих камеры едва ли не под руку доктора. Как же — им надо запечатлеть для истории оказание помощи его императорскому величеству.

Доктор, продолжая что-то бурчать, принялся накладывать бинты, а завершив, выкрикнул, приказывая кому-то:

— Носилки!

Я хотел побрыкаться — дескать, носилки уже не нужны, пойду своими ногами, а мне еще в Грановитой палате председательствовать на торжественном обеде, который я даю в честь коронации, но Соня нежно проворковала в ухо:

— Саша, ложись… Так будет лучше.

— Куда ложись? Там люди раненные! — хотел было посопротвляться я, но в голове тут же помутнело, видимо потерял много крови.

— Там и без вас разберутся, — недовольно проворчал где-то рядом Кутепов.

И действительно, лучше мне лечь. Народ видел, что в императора попали две пули — вон, сколько крови-то вытекло, а чего это он своими ногами пойдет?

Укладываясь с помощью ребят из охраны на брезентовые носилки, выцепил взглядом Кутепова:

— Генерал, сколько человек пострадало?

— Уточняем, ваше величество, — тяжело вздохнув доложил тот. — Погибло человек десять, но пока неточно. И раненых много, им сейчас помощь оказывают.

Я хотел спросить о террористах, но меня бесцеремонно прервал доктор:

— Ваше величество, лежите спокойно и не разговаривайте.

Десять человек… Скорее всего, погибших отыщется больше, а сколько еще умрет от ран? Плохо.

— Где премьер-министр? — спросил я, пытаясь остановить санитаров.

— Здесь, ваше величество, — отозвался Джугашвили.

Мой главный министр и лучший помощник семенил рядом, около императрицы.

— Отмените праздничный обед…

— Будет исполнено, — коротко доложил Джугашвили.

— Передайте, что обед состоится потом…

— Да что же такое! — воскликнул доктор. — Ваше величество, вы как дите малое! Вам сейчас нельзя волноваться, вы ранены. Все дела подождут, а что следует сделать, все без вас сделают.

Да что за глупость-то Эскулап несет! Пули вытащены, а слабость от потери крови — ерунда.

— Подождите…

— Саша, доктор прав. Все сделают и без тебя. Лежи спокойно, я рядом. Сейчас машина подъедет, поедем в госпиталь. Доктор…?

Это уже моя Соня. Чего это она от доктора хочет?

— Ваше величество, я вам укольчик сделаю, обезболивающий.

Вот ведь, Эскулап хренов. И сделал. Кажется, отключаюсь. И оберег Брюса не помогает. Значит, укол с чем-то полезным…

Глава 23

Уязвимый щит

Укол с наркозом подействовал, правда не так, как я ожидал. Сознание я не потерял, однако оно помутилось, и зрение совсем расфокусировалось. Надо мной то и дело мельтешили фигуры, но сложно было распознать что-то конкретное и понять, кто именно это был. Я слышал голоса, какие-то из них даже узнавал, но разобрать о чём говорили не мог. Единственное, что я видел отчётливо, — это чёрные, запавшие глаза Софии на бледном лице. Надеюсь, мне это кажется из-за лекарства, и она на самом деле выглядит не такой усталой. Я никогда раньше не видел свою жену в таком состоянии. Я даже боюсь представить, что сейчас творится в её душе. И отчего она такая бледная? Скорее всего от чего-то другого.

Бок и плечо очень сильно заболели. В прошлом я уже получал ранение, и сейчас чувствовал, как что-то сильно давит на пулевые отверстия, будто давящие повязки, которые в таких случаях накладывают медики. Однако ведь меня ещё не успели забинтовать. Или успели? Не помню.

К Софии подошёл кто-то в форме, наверное гвардеец. Я не смог разглядеть, кто это был. Он говорил ей что-то. Как я понял, он просил её уйти в более безопасное место. Однако София лишь бросила на гвардейца взгляд. Тот тут же отступил на шаг и побелел лицом. Я очень надеюсь, что гвардейца испугал лишь её взгляд, и она ничего с ним не сделала. Мало ли что может совершить женщина в такой напряжённый момент. Я вдруг понял, что это был Кутепов. Даже удивительно, что юная девушка смогла так впечатлить тёртого жизнью офицера.

Кажется, меня несли в один из мобильных медпунктов. Пули-то из меня вытащили, но раны продолжали кровоточить. А я ведь и так потерял много крови.

Картинка сменилась. Видимо, я оказался в госпитале. Какой-то врач подошёл ко мне с шприцем, сказал, что нужно ввести обезболивающее, но София вдруг воспротивилась.

— Не нужно ему обезболивающее, отойдите! — заявила девушка.

— Что значит не нужно? — округлил глаза врач. — Император ранен, нужно утешить его боль.

— Я сказала отойдите, я сама разберусь! — рыкнула она и мужчина отскочил от неё как от роя ос.

Через секунду я почувствовал, как боль уходит, а София, слегка пошатнувшись, вцепилась в носилки. Как ни странно, сознание тоже прояснилось.

Я тут же зашевелился и попытался приподняться, хоть и безуспешно — сил совсем не было.

— Что с людьми, что с ранеными? — спросил я, чувствуя, что язык заплетается, да и голова будто ватная — сложно подбирать фразы.

Врач, видимо до сих пор не пришедший в себя после спора с Софией, совершенно позабыв о какой-либо субординации, в приказном тоне попросил меня помолчать. Мол, я слишком слаб, и мне лучше не растрачивать силы сейчас. Я хотел было возмутиться, но София придержала. Она положила мне холодную ладошку на лоб и произнесла:

— Помолчи, мой хороший. Тебе нужно экономить силы.

В помещении вдруг началась какая-то суета, а вокруг меня снова принялись мельтешить врачи. София на миг отвлеклась, и следом я почувствовал укол в плечо. Я повернул голову и увидел, как врач воткнул шприц мне в руку. На этот раз сознание помутилось окончательно…

Очнулся я резко, попытавшись подняться с кровати. Однако резкая боль в боку поумерила мой пыл. Я тут же рухнул обратно на койку, оглядев комнату. По ощущениям, я спал несколько суток. Рядом, на кушетке, лежала София. Она, видимо, до этого спала, но сейчас встревоженно смотрела на меня. Девушка тут же вскочила и подошла ко мне.

— Как ты себя чувствуешь?

Я лишь откинул голову на подушку и ответил:

— Я хорошо себя чувствую, — удалось выдавить из себя слабую улыбку. — Всё хорошо, не переживай. Позови, пожалуйста, Мезинцева.

София нахмурилась, явно не доверяя мне, но кивнула и тут же вышла из помещения, а я, лёжа на кровати и глядя в потолок, поймал себя на том, что подобное уже было один раз, в тот самый день, когда я впервые очнулся в спальне Павла Кутафьева.

Вместо Мезинцева в палату завалился доктор.

— Никаких посторонних, — прежним ультимативным тоном заявил он. Видимо совсем попутал берега от чувства собственной значимости. Надо будет выписать ему…«Премию».— Вам нужно отдыхать.

Сил у меня было немного, но я поднял голову и, глядя прямо на него, крикнул:

— Я сам буду решать, как мне отдыхать и с кем видеться. Живо Мезинцева сюда!

Врач тут застыл, его лицо вытянулось, он закивал и сделал было шаг назад в коридор, но сглотнув ком остановился на месте.

— Ваше императорское величество, вам требуется отдых и покой, —