каждого рывка.

Штаны сползают с моих ног под тяжестью собственного веса.

- Нательное снимай! - встряхивает за грудки.

Хвастаюсь за его запястья, чтобы не упасть. В ушах шумит.

Мы встречаемся взглядами. Очень близко, глаза в глаза. Я слышу только свое судорожное дыхание и как стучат зубы.

Не надо, пожалуйста...

Он замолкает.

- Мать твою... - хрипит он, тяжело сглатывая. - Твою ж мать...

Глава 18 - Фарфоровая кукла, маньяк, рецидивист, псих…

Мать твою.

Какой же я тупой баран!

Ну висело же в воздухе! Пальчики, реснички... Походка! Невесомость эта! Зеркальце, в конце концов.

Но... Как?! Как?? Как это могло произойти?

Сдергиваю вниз мокрую балаклаву. Застываю взглядом на губах. Верхняя пухлая и чуть больше нижней. Испещренные рельефом и трепетно дрожащие. Такие губы... У мужчин таких не бывает! Такие и у женщин большая редкость. Тут без вариантов. Потому и прятала.

Синие губы то, Псих! - одергиваю себя.

Стягиваю мокрую шапку.

Коротко побрита. Это-то и сбило с толку, с самого начала!

И это отсутствие волос делает её ещё уязвимее и эфемернее.

И хочется отвесить ей леща от бешенства за свой проёб, но рука не поднимается.

Срываю с неё колом вставшие шмотки.

Присаживаясь, сдергиваю с ног термобелье...

Худенькие, тоже синего цвета ноги, покрыты мурашками. Всю крупно трясет.

Ее белые мокрые и абсолютно прозрачные трусики прямо перед моим лицом. Я вижу прекрасно все ее формы под ними, ткань всё облепляет... Глаз мой дёргается от этого неуместного слишком ранимого откровения.

- Ебать!.. - злюсь я.

Да ты вообще здесь неуместна, ненормальная!

Гробовая тишина вокруг. Оборачиваюсь. Открыв рот и застыв, все пялятся на девчонку.

Самойлов роняет из рук охапку дров.

Философски дергнув бровями, Йода, засовывает сигарету в губы, отворачивается.

- Хули вы смотрите?! - разъяренно рявкаю я.

Синхронным рывком отворачиваются все, продолжая ускоренно делать свои дела - сооружать баню по-черному, под руководством инструкторов. И стараясь делать все так, чтобы не повернуться сюда.

Беспощадно срываю все. И даже трусики с бедер, отжимаю и прячу их в карман, чтобы никто не пялился. Бюстгальтера на ней нет.

Последними срываю мокрые перчатки.

Мне кажется я помню эти пальцы. Не смотря на то, что они напряжены и сжаты, словно спазмом.

Я не смотрю ей в глаза, мне сейчас не до этого, я, блять, пытаюсь спасти это тщедушное тельце. Сколько ей лет, а?! В одежде она казалась больше размера на три! Кукла фарфоровая...

Йода бросает мне ее рюкзак.

Коротким вафельным полотенцем беспощадно растираю кожу, не трогая только грудь, которую она прячет, обняв себя.

Позволяет эту экзекуцию, не пикнув. Это больно, на самом деле. Ее кожа становится розовой.

На шее - тонкий белый ошейник. На предплечьях шрамы, словно вскрывалась.

Достаю из рюкзака сухие мужские боксеры. Натягиваю на нее. Висят как шорты. Тоненькая совсем. И как только шла, вот в чем вопрос... Рюкзак перла ещё.

Подхватываю на руки, несу под навес на свой спальник. Переодеваю шапку с себя на неё.

Кидаю ей ее рюкзак.

- Носки надень. И - в спальник свой, быстро.

Сидя упаковывается в него. Замерев, сидит обнимая колени. Пустым взглядом смотрит вперёд, на костер. зубы стучат.

- Теперь с вами... - разворачиваюсь, на уже переодевшихся в сухие трусы пацанов.

Отвешиваю им по лещу.

- Двойка, идиоты, двойка! Вы подставили всю группу.

Вот какой наркотой их Бедолага кормил. Тестостероном! Ну все же как на ладони...

- Да чо подставили-то? - огрызается Честный.

- Потому что знали и промолчали! А у вас компетенции такой нет - промолчать. Все здесь... - обвожу группу рукой. - Проверенные у психиатра люди. Прошедшие проф тесты. И подготовку. У всех здесь есть оружие.

Достаю свой нож.

- Ночью, за десять минут этим тихо можно перерезать всю группу. И у нее он есть тоже!

- Да Вы гоните, зачем ей это?! - растирается вафельным полотенцем Радио.

- А ты знаешь кто она?! Откуда она?! Какие у нее цели?! Нормальная ли она, блять?! Или сбежала из психушки?! А может она маньяк. А может рецидивист. И ей терять нечего! А может ей свидетели не нужны? Кто это вообще?! У старших в группе могут быть ориентировки. А вы, сопливые, об этом можете не знать! И обязаны сообщать обо всем!

- Несколько дней с нами спала. Никого не прирезала... - бормочет недовольно Честный.

- Пока вы не знали кто она. Но вы же, сука, узнали и себя сделали потенциальными мишенями, промолчав! Вы стали для нее источником опасности. Дебилы, вашу мать. Или просто так, по вашему человек скрывает свою личность и прёт сотку через тайгу зимой?! Вы за неё отвечаете?!

- Отвечаем.

- Шкурами своих братишек??

- А она мне кстати ножом угрожала… Ну не совсем - угрожала. Но - да, в общем-то… - чешет репу Самойлов.

- Вот! - тыкаю на него пальцем.

- Вот ты чмошник… - шикают на него “пострадавшие”. - Сам же говорил - прессанул первым! А она ножом написала просто.

- Я еще раз спрошу: шкурами своих братишек? - одергиваю их.

Упрямо хмурясь, опускают взгляды.

- Членоголовые, блять! По спальникам!

Я, конечно, утрирую именно эту ситуацию. Но они должны понять логику. Такие милые барышни и вырезают группы в горячих точках, прикинувшись пострадавшим мирняком.

Раздуваю угли, двигая глубже котелок.

Боковым зрением вижу, как другие парни накидывают на девчонку несколько спальников ещё сверху. И она сидит в горе одеял.

Маленькая и несчастная. Изредка порхая своими ресницами.