Конечно, этому не в малой степени способствовало то, что они были из одной среды, как говорится, «из одного лукошка», из очень похожих семей и руководствовались одними и теми же правилами, одинаковыми понятиями и скрепами жизни, отчего отпадала необходимость объяснять друг другу многие вещи.

Конечно. Но это его особое чувствование Клавдии было не только из-за схожей системы ценностей, но в большей степени из-за чего-то глубинного, тонкого и не поддающегося объяснению.

Только отчего-то первый раз в жизни Марк Светлов не пытался докопаться до истины, уложить все в четкие формулировки и разобраться во всех тонкостях своего отношения к девушке Клавдии.

Он просто проживал в состоянии полной расслабленности, в радости и гармонии этот свой отпуск и получал абсолютное удовольствие от всего, что происходило с ним в эти дни.

Но, как известно, все хорошее заканчивается до обидного быстро, долго длятся лишь неприятности. И двадцать дней его отпуска пролетели, как один длинный, счастливый день.

За это время Марк с Клавой еще дважды ездили на этот ее мыс «Птичье Крыло», и обнаружилось, что у них вдвоем получается совершенно поразительно молчать. Они садились на самом краю, он брал ее ладошку в руку, смотрели вперед – туда, за луг и охранявшие его леса, за поле до самого горизонта, слушали мерное течение реки, и их молчание постепенно начинало звучать внутри них, как орган, и они чувствовали друг друга и слышали оба, одновременно, эту тихую, едва уловимую музыку.

Поразительно. Просто взрыв сознания какой-то.

Но как наполнялись они новой жизненной силой от этого – не передать.

Марк вернулся в Москву к своей работе, но старался хоть на один день в выходные приезжать в «Поляны», чтобы расслабиться на природе.

Страшных приступов с того момента, когда Клавдии непонятным образом удалось предотвратить один такой, больше не повторялось, даже когда он вернулся к активной работе, мгновенно позабыв все рекомендации и наставления врачей, полностью погрузившись в вычисления и отдавшись целиком своей любимой математике.

Клавдия, с семнадцати лет привыкшая подрабатывать в помощь семье, недолго предавалась отдыху после отъезда Марка и вскоре вышла на работу переводчика, с которой уходила на время сессии и коротких каникул.

Однажды она задержалась на работе до позднего вечера, а тут позвонил Марк просто узнать, как у нее дела, будет ли она на выходных в поселке, и подивился, отчего она так тяжело дышит?

– Я бегу по переходу, опаздываю на последнюю электричку, – объяснила Клавдия, запыхавшись от бега.

– Остановись! – приказал он. – Не беги. Переночуешь у нас дома.

– Да? – послушно остановилась Клава. – А это удобно?

– Удобно, – уверил он таким тоном, что сразу расхотелось спорить.

Это был первый раз, когда Клавдия осталась ночевать у Марка. Он принял ее гостеприимно, радушно, они что-то приготовили на скорую руку и перекусили, поболтали и почти сразу отправились спать – Марк в свою комнату, Клавдия на диван в гостиной.

Именно в эту ночь Марк Светлов, проанализировав всю ситуацию, понял и принял для себя окончательное решение, какими будут их с Клавдией дальнейшие отношения. Раз и навсегда.

Марк недовольно перевернулся на кровати, не удовлетворился и этим положением и сел. Спать было невозможно.

Совсем. Ну, никак!

Он поднялся и отправился бродить по квартире. Попил воды, постоял у окна, точно зная, что все самое трудное и невозможное с особым усердием донимает и изводит с трех до четырех часов, и самые тяжелые мысли приходят к человеку именно в это время.

Как и самые гениальные.

Он думал-размышлял о Клавдии, о том, что теперь из-за этой ее беременности вся их жизнь изменится безвозвратно. И как приспособиться к новой Клаве и к этой новой жизни, он не знал, терялся и пугался.

Она-то, жизнь их, изменилась еще раньше, но Марк был уверен, что он справился с обстоятельствами и с тем, что произошло, и смог снова загнать их отношения в привычное состояние, в котором они и находились неизменно все эти десять лет. Он ведь как-то справлялся и удерживал все под контролем, даже когда появился этот… Вообще-то он отлично помнил, что Володя.

Но вдруг объявился еще и ребенок, и теперь надо придумать, как приладиться к ее семейной жизни, и позволит ли это сделать ее Володя.

Второй час подряд, лежа в кровати и ворочаясь с боку на бок, Клавдия уговаривала себя поспать. И напоминала о ребенке, которому требуется спокойная мамочка и ее нормальный, здоровый, продолжительный сон.

Но Марк…

Всегда и во всех ее обстоятельствах был Марк.

Они познакомились, десять лет назад. Семья Светловых сняла тогда на лето дом с участком у Марины Леонидовны, соседки Невских через один участок. Старшее поколение Невских и Светловых как-то сразу сдружились, да и, правду сказать, Светловы оказались прекрасными интересными людьми, что Клавдию только радовало – у деда с бабулей появились новые друзья, какие-то новые отношения, они теперь частенько «зависали» в гостях, а те, в свою очередь, с удовольствием принимали приглашения на ужин, плавно переходящий, как правило, в долгие, неспешные посиделки за чаем и разговорами.

Про внука Марка Светловы говорили достаточно часто с любовью и особой гордостью, Клавдия особо не прислушивалась к разговорам стариков, так, отметила про себя, что есть такой внучок в этой семье.

Но когда она увидела его, то удивилась: вроде бы, если она все правильно запомнила, соседи говорили, что их «мальчик» – ученый, математик, доктор наук. Клавдия как-то совсем иначе представляла себе образ ученого-математика, а этот был крепкий такой, высокий, выше метра восьмидесяти уж точно, привлекательный, только часто поджимал губы, хмурил брови и чуть прищуривал глаза, когда задумывался о чем-то, словно погружаясь мысленно в себя, отрешаясь от всего и ото всех, что делало его облик угрюмым и несколько надменным и холодным.

Не сказать, что неприятным, нет, но Марк умел дистанцироваться, и становилось совершенно очевидно, без лишних вопросов, что человек он закрытый и недоступный.

Вот такой вот «внучок» оказался.

Но все размышления Клавдии на его счет, когда она, сидя за столом, внимательно разглядывала его украдкой, анализируя то первое, не очень приятное впечатление, которое он произвел на нее, и мысленно укоряла его за надменную холодность все это испарилось разом, в один миг, когда неожиданно переполошились и расстроились ужасно Валентин Романович и Анастасия Николаевна.

Марк незаметно встал из-за стола и ушел с веранды, а его бабушка тут же поняла, что у него начинается приступ головной боли. Клавдия пристала с вопросами, а женщина не выдержала, всплакнула и рассказала о беде внука.

Почему, откуда вдруг пришла Клавдии в голову идея отвезти его на свой мыс?