Подтягиваясь на передних лапах, Ме́ня попытался взобраться на него, но ему не хватало роста, и он повис, потеряв опору. В другой раз он бы позвал на помощь маму, и она выручила бы его. Возможно, шлепнула бы пару раз, но сразу бы и пожалела. Он хорошо помнил ее сильные и добрые лапы, в которых можно было укрыться от всех неприятностей, но теперь он сам был за все в ответе.

– За Серебрянку, за Коготка, за Тришку, – подбадривал себя медвежонок, карабкаясь вверх.

От напряжения он даже зажмурился и затаил дыхание. Еще рывок, и он на выступе. Сил не было даже сидеть, и медвежонок лег на спину, раскинув лапы в стороны. Он тяжело и отрывисто дышал. Оказывается, можно сделать невозможное, если очень захотеть. Тут он услышал настораживающий шорох позади себя. Будто ужаленный сотней пчел, медвежонок вскочил на задние лапы, готовый к обороне. Огромная змея, сжавшись, как пружина, готова была броситься на него. Обнажив два ядовитых зуба и высунув раздвоенный язычок, она угрожающе шипела. Злые красные глаза уставились на Ме́ню, заставляя цепенеть от страха. Откуда-то появилась еще одна змея, а за ней – другая. Они медленно подползали к медвежонку. Их длинные чешуйчатые тела свивались в кольца и переплетались в спирали. Они начали подниматься и раскачиваться. Ме́ня отшатнулся и чуть не полетел вниз. Отступать было некуда. Ползучие гады были так близко, что, казалось, он чувствовал их отвратительное дыхание. Они шипели и раскачивались, выбирая момент для атаки. Та, что была справа, неожиданно рванулась вперед. Ее движение было молниеносным, но какая-то неведомая сила наполнила правую лапу медвежонка еще большей скоростью и мощью. На лету перехватив бросок огромной змеи, медвежонок поймал ее за шею у самой головы и так сдавил, что его острые когти насквозь пронзили чешуйчатое тело. Что-то хрустнуло, и змея, как веревка, повисла в его лапе. В этот миг две другие змеи исчезли, а на их месте появились два бельчонка. Прыг и Скок, как ни в чем не бывало суетились вокруг Ме́ни:

– А здорово мы тебя напугали.

– Ох, и глаза у тебя от страха были огромные…

– Правда, мы весело тебя разыграли. Бельчата, как заводные, прыгали около растерянного медвежонка, посмеиваясь над его испугом. Он все еще не мог поверить в свое счастливое спасение, но знакомые голоса друзей и их шутливый тон постепенно вернули его в обычное состояние.

– Откуда вы взялись, братцы?

– Да вот решили тебя разыграть.

– Ты опять дрых как сурок и не хотел вставать.

– Пришлось тебе присниться.

Ме́ня облегченно вздохнул и улыбнулся. Хорошо, когда смертельная опасность оказывается лишь ночным кошмаром. Ему даже стало неловко за свой испуг, и он смущенно хотел спрятать лапы за спину, но тут увидел, что в правой все еще сжимает обмякшее тело огромной змеи.

Чувство омерзения и какой-то гадливости заставило медвежонка резко развернуться и с размаху кинуть змею подальше. В падении ее длинное тело несколько раз перевернулось, сжалось в клубок и неожиданно обернулось черным вороном. Взмахнув крыльями, он сделал плавный разворот и исчез за скалой. Ме́ня обернулся – на небольшом выступе, где только что прыгали бельчата, сидела лиса Лиза и хитро улыбалась.

– Каким ветром тебя сюда занесло, Ме́ня?

– Никаким. А где Прыг и Скок?

– Тебе опять что-то снится, маленький. Может быть, ты устал и хочешь отдохнуть. Наверное, это жара так сказывается. Разве тебя не предупреждали, что спать на солнце вредно? Пойдем в тень, тут есть маленькая пещера. Там прохладно…

Она говорила тихо, растягивая слова, отчего веки начали слипаться, и так захотелось спать, что Ме́ня начал зевать.

– Пойдем, пойдем, такой мягкой постельки с пуховой перинкой ты еще не видел. Там всегда снятся самые желанные сны. Какой загадаешь, тот и приснится.

Медвежонок сопротивлялся изо всех сил. Он старался не слушать лису и даже отвернулся, он начал мысленно напевать веселую песенку о двух медвежатах, которым все нипочем. Однако забавные слова песенки, под которую они обычно пританцовывали с друзьями, превращались в тихую колыбельную, от которой еще больше хотелось спать. Ме́ня понимал, что соглашаться спать никак было нельзя, но Лизка была сильнее и хитрее его. Ему казалось, что он со стороны видит себя и лису, заманивающую его в какую-то темную пещеру, и он, как в страшном сне, против своей воли идет в западню. Шаг за шагом медвежонок приближался к темному входу. Он ни разу не был там, но догадывался, что входить нельзя. Что же делать? Почти засыпая, он вспомнил мудрые слова совы – если не получается, сделай наоборот.

– А я могу увидеть любой сон? – спросил громко медвежонок.

– Конечно, любой. Ляжешь на перину, закроешь глаза и загадай себе сон.

– И про малину, и про мед?

– И про землянику тоже. Ложись скорее.

Ме́ня как под гипнозом шагнул в темный проем пещеры. Посредине он увидел огромную кровать с резными спинками и пуховой периной. Постельное белье было вышито улыбающимися медвежатами и просто притягивало к себе. Лиса махнула своим пышным хвостом над периной, и та волнами отозвалась на это движение.

– Ты еще никогда не спал на такой кровати и не видел таких удивительных снов.

– Ладно, я загадаю себе сладкий сон.

– Конечно, конечно. Засыпай скорее, косолапенький мой.

Медвежонок сделал вид, что очень устал, и плюхнулся на кровать. Пышная перина мягко приняла его в свои объятия и, как на волнах, беззвучно стала укачивать. Для пущей достоверности он закрыл глаза и облизнулся, но стал загадывать совсем не сладкий сон.

– Пусть я не засну, а только сделаю вид. Пусть я буду все слышать. Пусть я встану, когда лиса уйдет. И пусть я останусь медвежонком, а не каким-нибудь другим зверушкой, – проговаривая эти слова мысленно, Ме́ня услышал над собой совсем иное.

– Сейчас ты увидишь столько меда, что никогда из него не выберешься, а утонешь в нем, – злорадно нашептывала лиса.

– А вот и нет. Я буду плавать в нем и никогда не утону, – противился медвежонок.

– Ты захлебнешься в нем, глупый медведь, – не унималась лиса.

«Я хитрый и ловкий. Я выплыву и вылезу. Я все узнаю», – думал про себя медвежонок, а сам сладко зевнул и облизнулся. Он даже захрапел. Впрочем, колдовство было сильным, и как ни противился ему Ме́ня, сон стал наваливаться на него, будто затягивая в трясину. Вокруг него появилось целое озеро сладкого липучего меда. Он почувствовал, как стал медленно тонуть в нем.

– Я загадывал совсем другой сон. Это Лизка хотела мед увидеть, пусть он ей и снится. Я загадывал все слышать, – сопротивлялся Ме́ня. К своему удивлению, медвежонок услышал, как где-то капала вода, а совсем рядом сухой лист шуршал от порывов ветра. Потом стал доноситься звук шагов. Они приближались откуда-то снизу. Затем он отчетливо услышал скрежет отодвигаемой железной двери.

– Ну что, спит? – спросил вошедший.