Главное обстоятельство состояло в том, что властные структуры, которые правили страной в 1990-х годах, такую задачу в принципе решить не могли. Потому что реформирование пенсионной системы – долгосрочная задача. Иными словами, нужно что-то сделать сейчас, чтобы лет через десять увидеть первые результаты. Правительства тех лет сами себя называли «правительствами камикадзе» и должны были решать краткосрочные задачи.

Система уже начинала трещать к тому времени, когда было принято решение о запуске реформы. Мы почти проскочили точку возврата, но, похоже, у нас еще оставался шанс впрыгнуть в последний вагон.

И поэтому я приложил громадные усилия для того, чтобы шесть пенсионных законов прошли через Думу.

Работа с думскими фракциями по утверждению этих законов стала для меня реальной школой «закулисной» дипломатии. И это была большая, очень большая дипломатия.

Например, я прихожу к «главному экономисту» коммунистической фракции в Думе и говорю ему: «Ты же понимаешь, что это надо принимать?»

Я говорю с ним как экономист с экономистом, как с человеком, рабочий стол которого стоял напротив моего во время работы в институте Гайдара.

Он отвечает на мой вопрос: «Согласен, принимать надо…»

Я спрашиваю: «Ну и чего делать будем?»

Он мне на это: «Коммунисты не поддержат…»

Я снова вопрос: «Почему?»

У него такой аргумент: «Эти законы – инициатива правительства, а коммунисты в оппозиции…»

Я спрашиваю: «Совсем ничего нельзя сделать?»

Он думает и предлагает: «Давай придумаем, что наша фракция точно не поддержит…»

Я говорю: «Сейчас я придумаю, что вы точно не поддержите…»

Подумал и заложил в проект закона пункт, разрешающий пенсионным фондам инвестировать средства в зарубежные активы.

Коммунисты ознакомились с этим проектом и гордо заявили: «Наши трудовые рубли! Не будем финансировать капиталистов. Мы – против инвестирования наших трудовых рублей в американский капитал!»

Я тогда говорю: «Хорошо. Давайте мы этот пункт уберем. В течение первых пяти лет мы американских капиталистов не финансируем».

И трех месяцев не прошло, как я договорился с коммунистами. Я своего добился, а коммунистическая партия отрапортовала своим избирателям, что они наконец-таки оградили российский народ от того, чтобы финансировать американский капитализм.

Правые, в свою очередь, отчитались про другие достижения. И так было с каждой фракцией, у каждой фракции пришлось искать свою «струнку». Каждому был найден тезис, антитезис и так далее… Это были очень сложные движения.

Концепция реформы была придумана правильно, но она не сработала…

Мощный противник

Я сделал все что мог, но в результате моим противником оказался еще более влиятельный человек, который был противником реформы – в той форме, в которой она была задумана. Это человек, занимающий большой государственный пост. Я его очень уважаю. Я считаю, что противников тоже надо подбирать себе по плечу и он – выдающийся противник. Мне конкурировать с ним – это высочайший пилотаж. Сидеть на разных сторонах стола – высочайшая честь. Он обладал (и по-прежнему обладает) фантастической властью, фантастическим влиянием, фантастическими ресурсами. Ничего этого у меня не было. Не было ни ресурсов, ни власти, ни влияния…

Он вел себя абсолютно правильно. Наверное, на его месте (хотя я бы никогда не оказался на его месте) я бы вел себя так же. Потеря финансового ресурса ведет к падению влияния государственного бюрократа. Поэтому бюрократ максимизирует свою целевую функцию, чтобы ресурс, которым он располагает, возрастал. Пенсионная реформа привела бы к тому, что этот ресурс не возрастал бы, а уменьшался. Этот ресурс начал бы перетекать в частные руки.

Согласно исходной доктрине, пенсионная реформа предполагала, что все пенсионные накопления граждан перейдут в управление негосударственных пенсионных фондов. В такой ситуации даже бренда «Управляющий Государственным пенсионным фондом» не оставалось. По первоначальной модели все деньги должны были управляться конкурентным образом на рынке.

Надо также напомнить, что пенсионные деньги – это, по определению, деньги «длинные». И в этом их принципиальное отличие от всех остальных денег, которые до сих пор превалируют в российской экономике. Если вы посмотрите на баланс банковской системы РФ, вы поймете, что 92–93 % депозитов составляют депозиты до года – на эти деньги нельзя построить электростанцию, потому что у электростанции срок окупаемости – 3, 5, 10 лет – в зависимости от прогнозной цены и тому подобное. И строить долго. Поэтому в пассиве финансовой системы должны были появиться длинные деньги, которые можно было бы хоть каким-то образом задействовать в финансировании развития российской инфраструктуры. Во время пожара Останкинской телебашни все увидели, что инфраструктура гнилая, ее надо чинить. Причем чинить фундаментально.

Я проиграл эту борьбу, но реформа сформулирована и законодательно оформлена так, что рано или поздно она сработает. Только уйдет на это дело не три года, как предполагалось, чтобы мы могли увидеть результаты через десять – двенадцать лет, а лет двадцать…

Расстрельная дезинформация * Счет гражданина Петрова * Гордись и экономь * Государство ничего не гарантирует * Выставка пустых обязательств * Простая концепция * От распределения – к накоплению * Сто рублей пенсионера Теплухина

Расстрельная дезинформация

По ваучерной приватизации у нас, в свое время, только ленивый не топтался. Правительство не удосужилось грамотно проинформировать население, что, в конце концов, вылилось в социальную сумятицу вокруг «непонятных» бумажек.

Прошло четырнадцать лет, и в наши дни происходит почти стопроцентное повторение девяносто третьего года. Это повторение носит название «Пенсионная реформа».

Мне ясно видно сейчас, как события развиваются по тому же самому сценарию, и основные участники этой «крупномасштабной социальной драмы» целенаправленно приближаются к знакомым граблям, которые вновь лежат на их пути зубьями вверх.

В ваучерной приватизации участвовало сто пятьдесят миллионов человек. Теперь численность участников – сорок миллионов, именно столько граждан России проходят по категории пенсионной реформы.

Меня очень сердят журналисты, заявляющие: «Ну вот, у нас пенсионная реформа…» – запуская при этом видеоряд – бабушка сидит на скамейке, дедушка сидит на скамейке. Осенние листья шуршат под ногами, смех краснощеких внучат. Это, по мнению журналистов, и есть «лицо» пенсионной реформы…