Решив, что на крайний случай можно будет переночевать в машине, Барвин взял принесенные Валерой ключи, поболтал с ним еще минуту-другую и отбыл на поиски молочницы. Раздолбанный «Фольксваген» нес его сначала по разбитой асфальтовой дороге, а потом запрыгал по грунтовке с глубокими, залитыми водой колеями. Чертыхаясь, Барвин снизил скорость, но бездорожье быстро кончилось, машина снова выбралась на асфальт.

Увидев нужный указатель, Барвин свернул налево. Навстречу попался трактор с прицепом. Дорога сделалась такой узкой, что пришлось съехать на обочину, чтобы пропустить трактор с вихляющимся прицепом. Деревня Выселки встретила Барвина полным запустением. Темные дома казались вымершими, людей почти не было видно. Первой на глаза Барвину попалась сгорбленная старуха в цветастом платке, плетущаяся к колодцу с пустыми ведрами на коромысле. Плохая примета? Плевать! «Плохая примета, – подумал Барвин, – это когда тебя запирают в душегубке и травят газом, а все остальное в сравнении с этим пустяки».

Догнав старуху, он расспросил ее, а потом медленно поехал дальше. Деревенские дворы были обнесены самыми разнообразными заборами, начиная от прочных, дощатых, и заканчивая хилыми плетнями. Собак, готовых облаять проезжий автомобиль, нашлось всего три или четыре, а еще Барвин приметил коз, гусей и кур, отчего у него на душе вдруг сделалось хорошо и спокойно. В этой пасторальной атмосфере плохо верилось в то, что где-то существует Москва и связанные с ней бесчисленные проблемы. Облик Иван Иваныча поблек в сознании Барвина, а недавнее покушение перестало восприниматься как вселенская трагедия. Вот только пятидесяти тысяч долларов было жаль. Так жаль, что аж кишки в желудке узлами скручивались.

Отыскав нужный дом, Барвин выбрался из машины. Калитка отворилась без скрипа, ничем не выражая протеста против проникновения во двор чужака. Собаки не было. Задремавший на крыше веранды кот открыл один глаз и тут же утратил интерес к происходящему.

Пройдя по узкой бетонной дорожке, Барвин поднялся на крылечко, постучал и подал голос:

– Эй, дома есть кто-нибудь?

В приоткрывшуюся дверь выглянул мальчонка лет шести, звонко крикнул: «Ма-ам!» – и скрылся. На его месте появилась Даша, оказавшаяся даже пышнее, чем представлял Барвин. Выяснив, что муж ее не заругает, поскольку давным-давно сменил деревенское житье-бытье на городское, Барвин без запинки выдал заготовленную легенду. Мол, вернулся из горячей точки, сунулся домой, а там жена с хахалем. Чтобы не брать грех на душу, уехал. Работы в дачном поселке пока нет, а ночевать негде.

– Пустишь? – спросил Барвин, глядя прямо в глаза прищурившейся Даше. – Я жених завидный. При себе сейчас денег немного, но через месяц мне за два года по контракту выплатят. Что-то около пятидесяти тысяч.

– Негусто, – хмыкнула Даша.

– Долларов, – уточнил Барвин.

Дверь распахнулась шире.

– Жених, говоришь? Это когда же мы с тобой жениться надумали, что-то я не припомню.

– Сейчас. – Барвин ткнул большим пальцем через плечо. – Я на машине. Загнать во двор можно?

– Можно, – решилась Даша и поспешно добавила: – Учти, я не из-за денег. И не из-за машины твоей.

– Я тоже не из-за молока твоего.

– Кончилось молоко. Корова сдохла.

– Новую купим, – пообещал Барвин и пошел открывать ворота.

Когда Даша, спровадившая сынишку к бабушке, вернулась, сумерки за окнами начали превращаться в ночной мрак. Тикали ходики, отсчитывая секунды и минуты. В доме было просторно, чисто и уютно. Угли в печи переливались бордовым и оранжевым цветами.

Пока Даша возилась у печки и накрывала на стол, Барвин бесцельно прохаживался по комнатам, заглядывая то в зеркала, то в многочисленные тумбочки и комоды.

– Хватит тебе бродить из угла в угол, – прикрикнула Даша, очень скоро вошедшая в роль законной хозяйки. – Если заняться нечем, телевизор посмотри. А то в глазах рябит от твоего мельтешения.

Развалившись на диване, Барвин щелкнул пультом. На включившемся канале транслировалось ток-шоу, дающее возможность участникам высказать свою точку зрения на экономический кризис в мире и в отдельно взятой России.

Выступала какая-то гламурная актрисочка с лакированной желтой гривой и хищно очерченными ноздрями, делающими ее похожей на принюхивающуюся к чему-то выхухоль. Поминутно заправляя мячики грудей в вырез декольте, она призывала население не впадать в панику, не ссориться по пустякам, не поддаваться на провокации и оставаться стильными штучками, несмотря на гиперинфляцию. Чтобы подбодрить телезрителей, актриса привела пример из собственной жизни – вчера, когда ее везли со съемок в клипе Гарика Жемчужного на презентацию весенней коллекции модельера Эдика Дедье, ее лимузин постоянно застревал в пробках, а на презентации у актрисы подломился каблук…

– И это, друзья мои, была реальная катастрофа! Но я же не пала духом, верно? Немедленно отправила шофера за парой новых туфель, он смотался в ближайший бутик и вскоре примчался с покупкой. – Актриса всплеснула руками, как белая лебедь крыльями. – Это были красные туфли, представляете? А я явилась на презентацию в изумрудном платье от Арно. Тем не менее мне хватило силы духа выйти в таком виде на публику, и, смею вас заверить, я была блистательна, как всегда! Так мы учимся преодолевать трудности.

Аплодировали ей бурно. Видать, у зрителей имелись схожие проблемы, и теперь они уяснили, как с ними бороться.

Затем микрофон передали лысому народному целителю, предложившему согражданам снимать стресс путем поедания серы из ушных раковин. Он вызвался тут же продемонстрировать, как это делается и насколько после этого поднимается жизненный тонус. Скривившись, Барвин переключил канал. Кислая мина на его лице тотчас сменилась заинтересованным выражением.

Шла аналитическая передача «Частное мнение», в которой обсуждалось крушение польского самолета под Смоленском 10 апреля. Сидящие в студии ведущая и ее визави поминали незлыми тихими словами президента Стаса Корчиньского, а также его соратников и соотечественников, погибших вместе с ним. Затем тональность передачи резко изменилась. Ведущая зачитала отрывок из польской «Газета Выборча», где говорилось, что экипаж разбившегося президентского «Ту-154» не пытался посадить машину в условиях сильного тумана, а лишь проверялвозможности посадки.

«Это меняет дело, не так ли?» – многозначительно спросила ведущая, интересная брюнетка с капризно оттопыренной нижней губой.

«В корне меняет, – согласился гость передачи, похожий на сердитого растрепанного домового, испортившего зубы постоянным поеданием сладкого из буфета. – Это принципиальная разница. Я читал интервью с польским пилотом Артуром Воштилом, который посадил свой самолет «Як-40» в Смоленске за 79 минут до трагедии. По его словам, лайнер Корчиньского не шел на посадку, а только подходил к ней. Улавливаете?»

«Не совсем», – честно призналась ведущая.

«Но это же элементарно! Из-за сильного тумана экипаж самолета Корчиньского даже не пытался приземлиться под Смоленском. Сесть их убедил российский диспетчер. Фактически они доверили ему свои жизни».