Я быстро пролистал документы, задерживая своё внимание только на фотографиях, которые имелись в деле. Климов в это время молча, наблюдал за мной.

― Оставишь дело?

― Конечно! ― ответил полковник. Он хотел ещё что-то добавить, но не успел, так как в дверь кабинета постучали.

― Разрешите войти, товарищ полковник! Здравия желаем!

― Заходите! ― Я поднялся из-за стола, вышел навстречу вошедшим офицерам и поздоровался с ними. Это были именно те, с кем мне предстояло пойти на выполнение трудного и весьма опасного задания — майор Алексей Чернышёв и прапорщик Дмитрий Сокольников.

Закрыв за ними дверь, я позвонил дежурному и предупредил его, чтобы меня не беспокоили.

― Что это вдруг такая конспирация, командир? ― Спросил меня майор Чернышёв.

― Сейчас узнаете! Разрешите вначале познакомить вас с полковником с Климовым из КГБ СССР. А это…, ― и я поочерёдно представил помощнику Председателя КГБ своих офицеров. Ещё в Москве мы договорились, что в курс дела их введёт Климов.

В течение сорока минут он изложил им суть операции, её детали и особенности, над которыми мы трудились и корпели почти сутки.

― На подготовку к операции нам дано чуть более трёх недель, на проведение одна ночь. Идти придётся на свой страх и риск, так как в случае опасности никто не сможет оказать нам помощь, ибо никто не должен узнать гражданами какой страны мы являемся, ― закончил полковник свой доклад.

Наступила гробовая тишина, которая могла бы длиться сколь угодно долго, если бы я не спросил своих офицеров: «Ну, что ребята? Дело серьёзное, если кто-то из вас чувствует, что не потянет или даст слабину потом, лучше отказаться сразу и сейчас. Я всё пойму и не обижусь. Сами понимаете, что обид в таком деле быть не может. А рисковать нельзя ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах!»

― Командир! — раздался голос прапорщика, — зачем лишние слова, лучше поберечь силы для решения более важных проблем. Гадюшник тот мы уничтожим, сомнений у меня в этом никаких. Надо только подумать об отходе. Генерал прав, говоря, что возвращение — основная часть операции. Придумано всё, конечно, здорово и толково, но идём-то ведь не умирать? Я правильно понял? Как уходить будем? Я ещё в отпуске не был, а у меня по графику в этом году он в сентябре. Поэтому, командир, мне должно поспеть к охотничьему сезону, да и осень обещает быть грибной. Сами понимаете, грибы, ягоды, они ведь ждать не будут. Пара недель и всё!»

Климов, по-моему, не ожидал такой реакции на поставленную задачу. Он ожидал услышать что угодно, но не такие слова. Полковник удивлённо вскинул брови и взглянул поочерёдно на моих бойцов. Те вели себя совершенно спокойно, будто речь шла не о сложнейшей, боевой операции по ликвидации секретной лаборатории, когда нужно было переходить через охраняемую границу и проникать в глубь чужой территории, рискуя при этом жизнью, а о самой простой и будничной прогулке по городскому парку. Но такое поведение не было свидетельством нашей излишней самоуверенности или, того хуже, бравадой, как могло бы показаться на первый взгляд. Это в глазах других людей, не посвящённых в тайны и законы профессии офицера боевого спецподразделения армейской стратегической разведки, наша работа выглядела весьма героической, необычайно сложной и даже романтической. Но для нас планируемая операция считалась самым обычным, будничным занятием. А другой службы мы по существу и не знали.

Варианты отхода обсуждались долго, но все они, к сожалению, абсолютно никуда не годились. Ни один из них не подходил нам в силу тех или иных причин и обстоятельств.

― А что, если после завершения операции вы заходите в один из коттеджей, там переодеваетесь в цивильную одежду, ― предложил вдруг Климов. ― Я сниму заранее двухкомнатный номер, привезу всё необходимое и снабжу вас надёжными, документами. Потом вы садитесь в машину, которую я также возьму напрокат, и спокойно убываете на ней, скажем в Сирию, можно в Ирак, или в Иран. Кстати, в Багдаде и в Дамаске у нас имеются хорошие позиции. Отдохнёте там, а когда обстановка нормализуется и всё успокоится, отправитесь домой. Как моё предложение?

― В целом предложение неплохое, ― заметил прапорщик, ― только не подходит оно нам, товарищ полковник.

― Это почему же? ― Поинтересовался Климов. Он даже был немного раздосадован тем, что его предложение, о котором он думал полдня, вот так быстро отверг простой прапорщик из спецназал. Климов даже хотел поспорить на этот счёт, но Деда смутить было сложно. Дедом в отряде мы называли Дмитрия Серафимовича Сокольникова, хотя, конечно, стариком он не выглядел, ибо быть таковым в тридцать три года нормальному мужчине просто непозволительно, но это прозвище, прочно пристало к нему и, кстати, служило ему позывным во время проведения различных мероприятий. А прозвище своё прапорщик получил из-за лысины, которая начала у него появляться ещё в военном училище. Димыч по характеру был человеком прямым, юлить и хитрить не умел, к тому же специалистом считался классным, а поэтому мог позволить себе говорить без обиняков, открыто и честно.

― Не подходит Ваш план, товарищ полковник, по одной весьма простой причине, ― убеждённо говорил прапорщик, ― не подходит потому, что снаряжение, которое берём с собой, мы после завершения операции не имеем права бросать. И это, во-первых. Сами ведь говорили, что нельзя следов оставлять. Нам даже гильзы стрелянные придётся собирать, в противном случае полиция сразу поймёт ― кто, что и откуда. Поэтому и стрелять нужно будет редко и только наверняка, чтоб с первого выстрела. Если брать импортное оружие, снаряжение и прочее, то с иностранным имуществом я связываться не хочу, потому, как отказать может в самый напряжённый и ответственный момент. А здесь нам рисковать нельзя. В автомобиль с собой ведь не возьмёшь сто восемьдесят килограммов снаряжения? Нет! Взять-то можно, но на первом же полицейском пикете завалимся, если остановят, а уповать на то, что не остановят ― глупо. Хотя, конечно, по пути всё можно выбросить, утопить, закопать. А от объекта, кстати, до ближайшего города, где у вас сильные позиции, по карте более 1000 вёрст. Убедительно, товарищ полковник? Это, во-вторых, без обид и прочего! К тому же у нас будет с собой препарат, диск лазерный или жёсткий, документация, вполне вероятно, сам процессор придётся брать с собой, бог его знает, что там ещё случится? Этот план отпадает, хотя, конечно, кое-что из него взять вполне вероятно, например, автомобиль.

Я внимательно наблюдал за Климовым и видел, что он обиделся за свой отвергнутый, но, по его мнению, такой замечательный план. Ну не знал полковник, что по нашим законам — законам армейских разведчиков — каждый идущий на дело имеет право на слово и собственное мнение, ибо ставки слишком велики, цена которых, порой, бывает много выше жизни.

― Сокольников прав, — вступил в разговор мой первый заместитель майор Чернышёв. — Конечно, оно очень даже заманчиво сесть на джип и за несколько часов до границы домчаться, потом пересечь её, в город, где крепкие позиции, и там на квартиру или в коттедж на берегу моря забиться да отдохнуть. Только рискованно всё это, да и автостраду к границе они перекроют в первую очередь, нельзя ведь их держать за дурачков. О ликвидации своей лаборатории американцы узнают через час максимум, это в лучшем для нас случае, но в реальности надо рассчитывать на запас времени в полчаса от силы, потому как может статься, что и десяти минут у нас не будет, как знать! Оружие нам оставлять и бросать нигде нельзя. А с машиной надо подумать, предложение толковое. На ней мы сможем, например, до иранской границы домчаться.