— Нет, полковник! Думаю, не зря. Ты ведь сам профессионал и понимаешь, что тайная война не прекращалась никогда, не прекращается и не прекратиться ни на одну минуту, ни на секунду, особенно против нашей страны. Мне довелось как-то прочитать одну занятную книжечку, автором которой являлся некий Аллен Даллес…, ― уверенно сказал стоявший рядом прапорщик Сокольников.

===

Аллен Уэлш Даллес — профессиональный разведчик. Во время Второй мировой войны являлся заместителем начальника Управления стратегических служб США. Ещё в самом конце войны в своём труде» Размышления о реализации американской военной доктрины против СССР» сформулировал основные задачи по борьбе против нашей страны: «Окончится война, всё как-то утрясётся, устроится. И мы бросим всё, что имеем, — всё золото, всю материальную мощь на оболванивание людей. Сознание людей способно к изменению. Посеяв там (в России) хаос, мы незаметно подменим их (советских людей) ценности на фальшивые и заставим их в эти ценности верить. Как? Мы найдём своих единомышленников, союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разворачиваться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания…

Литература, театр, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводится в добродетель…

Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство, наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и прежде всего вражда и ненависть к русскому народу — всё это мы будем ловко и незаметно культивировать… Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда делать главную ставку на молодёжь, станем разлагать, растлевать, развращать её. Мы сделаем из неё циников, пошляков, космополитов.

И лишь немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества.»

Непосредственно по предложению Аллена Даллеса и при его активном участии было создано Центральное разведывательное управление США, которое он возглавлял с 1953 года по 1963. Полёты самолёта-шпиона У-2 над нашей страной были спланированы и осуществлёны, когда во главе ЦРУ стоял Аллен Уэлш Даллес.

===

― Прощайте тогда! Свидимся ли когда-нибудь ещё?

― Свидимся, обязательно свидимся! До встречи! Ты машину, главное, не забудь нам подогнать вовремя, как обещал. Будем на тебя надеяться. Главное, не торопись! Помни, как говорили в старину? Правильно: «Поспешай, не торопясь!»

Неожиданно полковник предложил: «Давайте сфотографируемся на память о нашем знакомстве?»

— А почему бы и нет, но только после выхода в отставку, — ответил я.

— Правильно, — поддержал меня Дед, — примета у нас плохая.

Алексей и Дмитрий крепко пожали полковнику руку, а вдруг Дед сказал: «Вы, товарищ полковник, не обижайтесь. Мы здесь ребята простые. Главное, не подведите нас! А то потом мы с Вас взыщем сурово, по законам военного времени, как говорится!» Тот понимающе кивнул в ответ, затем подошёл ко мне, крепко обнял и, не оглядываясь, сел в машину, которая через мгновенье, сорвавшись с места и обдав нас напоследок белым облачком, вырвавшегося из выхлопной трубы, едкого отработавшего газа, скрылась из виду за лесным поворотом.

Уже сидя в планёре, я вспоминал наши проводы и напутственное слово генерала на небольшом приграничном аэродроме. Он приехал, чтобы лично присутствовать при нашей подготовке непосредственно накануне отлёта и проконтролировать всё от и до. Погода тогда стояла прекрасная. Ночи тихие и безлунные, одни только звёзды, по которым можно было отлично ориентироваться. Снаряжение, оружие и боеприпасы мы загрузили в планёр ещё загодя, днём. Генерал привёз с собой новые дыхательные аппараты изолирующего типа, которые считались последней разработкой одного секретного института, занимавшегося проблемами спасения подводников с затонувших атомных субмарин.

У нас был накоплен довольно большой опыт использования этих аквалангов, когда отряд проходил специальную морскую подготовку в учебном центре подразделений военно-морского спецназа, так называемых боевых пловцов, которые являлись разведывательно-диверсионной частью в системе разведки ВМС. Привезённые генералом дыхательные аппараты принципиально ничем не отличались от тех, что использовали мы на своих тренировках, а именно от дыхательных аппаратов замкнутого цикла12 наших коллег с флота, но только у этих был повышенный запас ресурсов по выработке кислорода.

― Вот, забирайте! — сказал генерал, когда вылез из машины. Он указал пальцем на акваланги и, разминая спину и ноги, затёкшие, видимо, от долгой езды в машине, вновь заговорил: «Еле-еле выпросил у наших учёных опытные экземпляры. Давать не хотели. Все ведь вокруг спрашивают, для чего, мол, беру? Я всё-таки начальник разведки и вдруг акваланги! Подозрительно? Не на рыбалку, чай, собрался, кругом дураков нет! Меня даже на самом верху спрашивали об этом, куда, мол, и для чего начальнику ГРУ понадобились шпионское оснащение. На старости лет врать приходится, а что делать? Ради благого дела и согрешить не вредно.

― А Вы бы, товарищ генерал, не врали! Сказали бы всё честно, так, мол, и так, господин президент, Вас и Вашу семью обкормят всякой гадостью и ерундой, а нам потом расхлёбывать придётся. Смотрите уважаемый, что в рот тащите! — Посоветовал прапорщик.

― Поучи, поучи меня Дед! Ох! Распустил ты, свой личный состав. Прапорщик генерала, целого начальника военной разведки, учит. Дожил! — Строго заворчал генерал, нахмурив брови. Но это была напущенная строгость, как говорится, не настоящая, ибо любил он нас страшно, любил и уважал в отряде всех, а поэтому позволял, когда мы оставались наедине, нам некоторые вольности, не выходящие, конечно за пределы разумного. Особенно он благоволил к Сокольникову. Прапорщик ему нравился за свой норовистый характер, чувство самоуважения и достоинства. Единственный человек, кстати, которого генерал Корабелов старался называть на «вы», был Дмитрий. Когда начальник Управления ходатайствовал за Димыча и призывал того во второй раз в армию, то, конечно же, собрал о нём самые подробные сведения, особенно в части касавшейся увольнения гвардии лейтенанта Сокольникова Д.С. из ВДВ. Он естественно связывался по телефону с Маргеловым В.Ф., тогдашним Командующим десантными войсками, да и при личной встрече беседовал с ним на тему Димыча, и как потом рассказал мне по большому секрету, Командующий ВДВ очень хвалил своего бывшего разведчика, считая его лучшим. «А что касательно случая увольнения, Иван Фёдорович, — пробасил Маргелов по телефону, — так я сам бы врезал тому хлыщу по морде, честное слово, врезал бы так, чтобы надолго запомнилось. Дед, то есть Сокольников, правильно сделал, по чести солдатской поступил, хотя и не должно генерала при всех за руки хватать. Он настоящий офицер, бери, не пожалеешь, я за него своей головой могу поручиться. Только ты, Иван Фёдорович, с ним поосторожней. Я имею в виду его характер. Ему «тыкать» нельзя, у Деда обострённое чувство собственного достоинства, а посему в ответ так же «тыкать» будет, не всегда, но будет. Проверь, если не веришь! Такие уж у меня в ВДВ ребята замечательные и необычные!» Вот такой секретный разговор передал мне генерал Корабелов, когда вызвал к себе, чтобы обговорить условия зачисления Сокольникова к нам в отряд. Однажды, помнится, генерал и прапорщик «потыкали» друг другу, правда один громко, а другой в полголоса, потому что Сокольников субординацию всё-таки чтил. Случилось то событие через пару недель после зачисления Димыча в моё подразделение. Я даже расстроился, что генерал прикажет убрать его. Но нет! Наоборот даже вышло. Начальник Управления вдруг стал выделять, привечать и уважать Деда. «Человеческая душа — потёмки!» — правильно говорили древние.