— А ты? — поинтересовался Плетнев.

Щеткин поднял на него взгляд.

— Я могу озвучить любую — даже самую смелую — версию?

Плетнев кивнул.

— Что ж, — продолжил Щеткин. — В таком случае вот тебе моё соображение: предположим, что ваш Митрохин сам хотел убить партнера… Вас он выбрал в качестве свидетелей. Всё ведь должно было произойти у вас на глазах. И произошло. Партнер мертв, а он — белый, пушистый и напуганный. «Ай-ай: погибнуть должен был я, а погиб мой лучший друг и соратник!»

Плетнев нахмурился, обдумал слова приятеля и неуверенно проговорил:

— Версия красивая. И вполне правдоподобная. Но…

— Что — но?

— Дорогостоящий способ убийства — жертвовать такой машиной! Ты не находишь? Ведь бизнесмены — народ в массе своей жадный. Они и за меньшее удавятся. Или еще кого-нибудь удавят.

Щеткин поскреб пальцами плохо выбритую щеку.

— Ну, — пожал он плечами, — есть ведь ещё такая вещь как страховка. Может, он и не в убытке совсем, а наоборот. Короче, тут нужно все проверить. Считай, что с сегодняшнего дня я — твой полноценный сотрудник.

Плетнев усмехнулся.

— Было бы странно считать тебя «неполноценным» после того, как ты выдал такую блестящую версию!

— Потише, остряк, — насмешливо осадил его Щеткин. — Я еще размышляю, а ты мне мешаешь.

— Ой, простите, пожалуйста, мистер Пинкертон. И что же вы еще надумали?

— Надо встретиться с Митрохиным и попробовать взять его «с нахрапу», — сказал Щеткин.

— Это как?

— Как-как, — проворчал Щеткин. — Придумать «легенду», которая помогла бы нам войти с ним в контакт.

— Он не пойдет с нами на контакт, — сказал Плетнев. — Он в этом не заинтересован. А если он поймет, что мы под него копаем, он сделает всё, чтобы нас…

— Обезвредить? — подсказал Щеткин.

— Именно. И у него для этого есть возможности. Как, впрочем, у любого «денежного мешка».

— Сдается мне, что ты его боишься? — насмешливо поинтересовался Щеткин.

— Не боюсь. Но опасаюсь.

Щеткин отхлебнул чаю и улыбнулся.

— Ничего. Сам не пойдет на контакт, мы его за уши вытащим. Есть у меня одна идейка… Не уверен, что сработает, но попробовать стоит.

15

Илья Иванович Митрохин вальяжно развалился на заднем сидении новенького лимузина. В руке у него был мобильный телефон. Вот уже двадцать минут Митрохин вел деловые переговоры и, судя по довольной физиономии, дела у него шли неплохо.

Да, дела шли неплохо. Митрохин сложил телефон и достал из кармана сигару. Ему непременно захотелось выкурить сигару. Привычка, которую он приобрел в 1998 году, после того как… Впрочем об это лучше не вспоминать. Митрохин поморщился, но тут же усмехнулся.

Вспоминать о мерзостях, которые сделал было неприятно. Но вместе с тем — приятно. Есть в этом какое-то тайное сладострастие. Странное чувство. Вот и убийцы всегда возвращаются на место преступления. Это опасно, это отвратительно, но — тянет!

За пятнадцать лет в бизнесе Митрохин испытал многое. Стреляли в него, стрелял и он сам. Его били по голове, и он сам бил. Но те, кого он бил, теперь «далече». А он — вот тут, жив и здоров. И вполне энергичен. Как говорится, готов в новым подвигам и свершениям.

Митрохин тихо засмеялся.

— Что, Илья Иванович? — окликнул его водитель.

— Ничего, Петь. На дорогу давай смотри.

Митрохин поежился от удовольствия. Казалось бы, еще месяц назад его будущее было под вопросом. Этот сучонок Симонов сделал всё, чтобы его уничтожить. И ведь как крепко окопался, гнида. Казалось, подступиться невозможно. Ну, не убивать же его в самом деле! Хотя, конечно, следовало убить, но ведь сейчас не девяностые. Это тогда можно было подойти к бизнесмену среди бела дня и разрядить ему обойму в живот. Сейчас всё тоньше и сложнее.

Митрохин снова усмехнулся.

По крайней мере, ему казалось, что сложнее. Но ведь, на самом деле, в мире ничего не меняется — еще с тех самых времен, когда первый неандерталец раскроил своему приятелю башку из-за куска козлиного мяса.

Тоньше и сложнее? Пожалуйста! И Илья Иванович придумал комбинацию, которой позавидовал бы сам Анатолий Карпов. Быстро, изящно, безопасно, красиво.

«И всё же я чертовски умный сукин сын!» — подумал про себя Митрохин, пыхтя сигарой и поглядывая в окно. По тротуарам туда-сюда сновали сотни неудачников. Но, глядя на них, Митрохин не испытывал ни жалости, ни сочувствия. Так уж устроен этот мир, что побеждают в нем сильные и умные. Такие, как он, — Илья Иванович Митрохин.

Радужное настроение Митрохина немного омрачала лишь одна мыслишка. Так сказать, чайная ложка дерьма в бочке с медом. И у это чайной ложки было название — агентство «Глория». Знающие люди доложили Митрохину, что парни из «Глории» что-то уж слишком активно зашевелились.

Ну, ничего. Прихлопнуть их — занятие плёвое. Тем более, что самый опасный человек «Глории» сейчас далеко от Москвы, и ему явно не до Митрохина. А с остальными ничего не стоит справиться.

Зазвонил телефон. Митрохин ленивым движением прижал трубку к уху:

— Слушаю вас.

— Илья Иванович, возле офиса вас ждут парни из «Глории».

— Ждут, говоришь?

— Угу. Настроены очень решительно.

Митрохин криво усмехнулся.

— Реши-ительно, — насмешливо протянул он. — А знаешь такую басню — «Слон и Моська»?

— В школе читал.

— Ну, тогда какого черта мне звонишь?

— Извините, Илья Иванович. Я думал…

— Поздравляю. В следующий раз думай лучше. И не тревожь меня по пустякам.

Митрохин сложил телефон и сунул его в карман. Надо же! Они уже возле офиса пасутся. Ну, эти козлы допрыгаются. Точно допрыгаются. Придется обломать им рога. А если и это не поможет, — придется переломать их ноги.

— Да будет так, — пробасил Илья Иванович, затянулся гаванской сигарой и выпустил изо рта огромное, косматое облако вонючего дыма.

16

Высокая, худая женщина вскочила с дивана и бросилась навстречу Митрохину.

— Илья! — воскликнула она, падая в его объятья. Из глаз женщины покатились слезы, и она пару раз всхлипнула. — Как хорошо, что ты пришел!

— Ну-ну-ну… Успокойся, Маша. — Митрохин погладил женщину ладонью по спине. — Жизнь ведь продолжается. Как бы плохо нам ни было, она продолжается. А значит, надо жить.

— Жить? — Мария Ивановна Симонова отпрянула. — Как ты можешь так говорить? Ивана больше нет!

— Маш, все люди смертны. Умрем и ты, и я. — Митрохин поморщился, он терпеть не мог подобных разговоров. — Мне тоже его не хватает, поверь. Но ведь прошлого уже не вернешь. Что случилось, то случилось.