– Он император, – флегматично заметила Кассия. – Он делает, что хочет, а наше дело – принимать правила игры… или не участвовать в ней.

Она говорила тихо, но блондинка услышала.

– Ты… Да как ты смеешь! Вы все просто завидуете! Император не мог так поступить! – Она затравленно огляделась. – И кто вообще сказал, что это был его величество? Принять облик может кто угодно! Никто не знает, как на самом деле выглядит император!

– Перестань, Изольда, – сказала рыженькая, которой брошь досталась еще в коридоре. – Надо уметь проигрывать. Не повезло.

– Нет! Все это дурацкий розыгрыш! Император не мог так поступить! Я не заслужила! – Она залилась слезами. Рванулась к Кассии, схватив ее за грудки. – Ты, тощее носатое чучело! Как ты смеешь!

Я едва успела подумать, что стоит вмешаться, как графиня потянулась к магии. Треснула молния, блондинка отлетела, разразившись ругательствами, подобающими разве что кухарке.

Да, нас здесь слишком много. Может, мне все-таки выйти из отбора? Уехать из столицы, где жизнь слишком дорога, наняться… Никто не возьмет в дом гувернантку или компаньонку без рекомендаций, которых у меня нет. На деньги, заработанные репетиторством, не проживешь, да и порекомендовать меня, опять же, некому. Вылезая в окно собственной спальни, я не озаботилась прихватить рекомендательные письма от родителей тех, кого я натаскивала в течение учебного года. К тому же сейчас лето, никто не думает об учебе.

И год в университете отправится псу под хвост, уйду сейчас – вернуться не смогу, с этим строго. А еще мамины драгоценности… Вылечу из университета, нужно будет либо выкупить их немедленно, либо ростовщик продаст их.

– Это вы все недостойны тут находиться! – не унималась «пирожное». – Чернь без гроша за душой! Без манер и достоинства!

Появившаяся стража не дала ей договорить, подхватив под локти. Визг и нечленораздельные ругательства еще долго доносились из коридора.

– Это просто жестоко – дать надежду и тут же ее обмануть, – не выдержала я.

– Он император, – повторила Кассия. – Он играет людскими судьбами, точно пешками, так было всегда.

– Но и сам не властен над своей судьбой, – едва слышно произнесла Делия. – Как и его отец, который остановил изначальных тварей ценой собственной жизни. Как и все императоры до него.

Не знаю, до чего бы мы договорились, если бы не вновь появившийся распорядитель.

– Дамы, надеюсь, у остальных хватит достоинства принять поражение с честью, – торжественно заявил он. – Уверяю вас, это действительно был его императорское величество, а не кто-то пожелавший принять его облик. Напоминаю, подобная дерзость карается смертью. – Он помолчал, точно давая нам возможность осмыслить сказанное. – Дракон сделал выбор, не нам с вами его оспаривать. Те, кому что-то не нравится, всегда вольны покинуть отбор.

– Пожалуй, я так и сделаю, – поднялась рыжеволосая девушка, сидящая в соседнем углу. – Я приехала сюда развеять скуку и испытать себя, но, кажется, развлечений тут чересчур много.

Она выплыла из комнаты. Я проводила ее завистливым взглядом. Жаль, я не могу так поступить.

Распорядитель никак не прокомментировал ее уход. Жестом предложил покинуть зал обладательницам брошей. Обернулся к остальным:

– В трапезную, дамы. Ужин вот-вот начнется, и не следует заставлять императора себя ждать.

Раньше в трапезной столы были выстроены вдоль стен, и мы устраивались за ними кому как в голову взбредет – ведь формально считалось, будто мы все равны. Сейчас же отдельно стоял небольшой стол, за которым расположились император и его мать, нас же рассадили за длинным столом, поставленным перпендикулярно императорскому, и на каждом месте стояла карточка с именем и титулом. И захочешь с кем-то сцепиться из-за места поближе к императорской персоне – не выйдет. Мы с Делией оказались недалеко друг от друга, примерно посередине длинного стола. Ближе к императору расположились обладательницы герцогских и графских титулов, на противоположном конце – нетитулованные дворянки, которых оказалось довольно много.

Сервировка ожидаемо была изысканной, и я невольно вспомнила дядю, в чьем доме стол всегда накрывался словно для торжественного приема. Дядя любил поесть, но не меньше вкуса еды ценил ее сервировку и застольную беседу.

Как-то, года за два до его смерти, я попыталась взбунтоваться: понятно, что при гостях не стоит водружать локти на стол и размахивать зажатой в кулаке вилкой, но без посторонних-то можно дать себе поблажку! Дядя ответил, что, если я не желаю есть, как подобает человеку моего положения, буду принимать пищу из глиняных мисок и руками, как до сих пор едят крестьяне.

Угрозу свою он исполнил, а я, с пару недель поупиравшись, сдалась – грубая глина рядом с фарфором выглядела нелепо, лезть в миску руками, наблюдая за безупречными манерами дяди, было вовсе невыносимо, и здравый смысл победил упрямство. Посади дядя меня на хлеб и воду в качестве наказания – я бы сопротивлялась куда дольше, но еда осталась прежней, так что даже поупиваться собственными страданиями не вышло.

Я мысленно поблагодарила дядю, где бы его душа сейчас ни находилась, наверняка он почувствует, что о нем помнят. Кто бы мог подумать, что его слова: «А вдруг ты окажешься за одним столом с императором» – станут пророческими.

И без его уроков я бы не справилась: отец-то вовсе меня ничему не учил, только радовался вслух, какая я у него выросла умница, да ворчал, что совершенно незачем «расшаркиваться» друг перед другом за домашним столом. Если бы не дядя, я бы сейчас, как некоторые девушки здесь, украдкой поглядывала на остальных, чтобы понять, какую вилку взять. Справедливости ради, таких было немного, в основном среди сидевших на дальнем от императора конце стола.

Не знаю, чего император хотел добиться этим ужином. Над столами висела тишина, прерываемая лишь едва слышным скрипом ножа о тарелку. Не стучали о стол приборы и бокалы – толстая подложка под скатертью глушила все лишние звуки. Когда одна из девушек поперхнулась, кашель показался настолько громким, что на бедняжку обратились все взоры в зале.

В такой атмосфере лишь немногие сумели сохранить здоровый аппетит. Как ни странно, я оказалась в их числе – видимо, беседы с дознавателем и герцогом на сегодня полностью истощили мою способность беспокоиться о будущем, а еда стоила того, чтобы насладиться ею, исподтишка разглядывая вдовствующую императрицу. Благо я сидела достаточно далеко от них, чтобы мое внимание осталось незамеченным. Тем более что ей наверняка было не привыкать.

Ничего общего с сыном. С иллюзией – поправила я себя, как на самом деле выглядит ее сын, не знает никто. Красивая женщина, несмотря на то что возраст оставил следы на лице и фигуре. Глубокие карие глаза, в которых светился